Последний месяц на финансовых рынках наблюдается повышенная турбулентность. Вопросов больше, чем ответов. Что с курсом? Сберегать ли в долларах? Может купить юани? Плюс к этому банки ввели разные ограничения и комиссии, которые вызывают недовольство и у физлиц, и у юрлиц. Данные темы ilex обсудил с членом совета
Ассоциации белорусских банков, бывшим руководителем МТБанка и Банка развития Андреем Жишкевичем.

«Множественность курсов опасна в долгосрочной перспективе»

— Последнее время курс российского и белорусского рубля начал укрепляться. Насколько это долгосрочный тренд?

— Биржевой курс российского рубля уже вернулся на «довоенный» уровень, и этому есть вполне объективные предпосылки. По сути пока мы наблюдаем лишь краткосрочные эффекты санкций. А они объективно намного быстрее сказались на российском импорте, чем на экспорте. Базовый, энергетический экспорт практически не пострадал (доля фактически заблокированных поставок российской нефти непосредственно в США была невелика и с лихвой компенсирована ростом цен). Для устойчивого обеспечения ликвидности валютной биржи была введена обязательная продажа валютной выручки экспортерами на уровне 80%.

А вот импорт на появившиеся проблемы с внешнеэкономическими расчетами, уход с рынка крупных иностранных компаний и разрыв логистических цепочек отреагировал быстрее и сильнее. По первым экспертным оценкам российский импорт товаров в марте сократился примерно на 50%. Таким образом внешнеторговое сальдо России сейчас рекордно улучшилось, что и обеспечило быстрое восстановление курса российского рубля, а вместе с ним и белорусского. Но вот строить прогноз на длительную перспективу, тем более при условии продолжения эскалации, сегодня затруднительно.

— В России введен полный запрет продажи валюты населению, у нас его нет, но де-факто прийти в банк и купить валюту непросто. Аналитик Вадим Иосуб считает, что  сегодня биржевой курс значит все меньше и меньше. Если доллары нельзя свободно купить в нужном количестве, то курс доллара в принципе теряет значение. Согласны ли вы с такой оценкой?

— Как ни удивительно это констатировать, но в Беларуси сегодня действительно более «свободный» валютный рынок и рыночное курсообразование, чем в России. Разделение подходов к формированию курса обмена валют для импортеров, валютных должников и «прочих покупателей валюты» свидетельствует о том, что в России де-факто сформировался режим множественных курсов. То есть Центробанк с одной стороны борется с переносом девальвационного эффекта на инфляцию (обеспечивая импортерам доступ к валюте по «биржевой» цене), а с другой стороны «наказывает» завышенным курсом тех, кто предполагает в иностранной валюте просто сберегать и играть на курсовых разницах. В том числе таким «сберегателем» рассматривается и население, которое лишено возможности приобретать валюту по биржевому курсу.

Собственно эффект этой «двойственности» курса российского рубля нашел свое отражение и в Беларуси — в виде непропорционально «раздвинутой» маржи между курсами покупки и продажи российского рубля в обменных пунктах банков. Очевидно, Национальный банк и коммерческие банки тем самым избегают массового «наплыва» россиян и дальнейшего вымывания из Беларуси в Россию иностранной валюты.

— Нет ли опасности во множественности курсов?

— Двойственность (а то и тройственность) курсов на различных сегментах валютного рынка как экстренная мера на определенном этапе стабилизации может иметь место, но все-таки примеры из той же белорусской истории свидетельствуют, что в долгосрочной перспективе это создает целый пласт негативных эффектов. Полагаю, в России это тоже хорошо понимают.

Банк России решил с 11 апреля смягчить правила продажи иностранной валюты через брокеров и банки. В частности, отменяется комиссия за продажу валюты на бирже, которая изначально составляла 30%, а затем была снижена до 12%. Также центробанк отменяет требования к коммерческим банкам ограничивать разницу курса покупки-продажи валюты, за исключением юридических лиц-импортеров. Кроме того, разрешено снимать со счетов и вкладов, открытых до 9 марта, не только доллары, но и евро. Общий лимит снятия с учета — 10 тыс. долларов  или их эквивалент в евро и действует до 9 сентября. С 18 апреля российские банки снова смогут продавать физлицам наличную валюту. США и ЕС не поставляют в Россию наличные доллары и евро, поэтому банкам разрешено реализовывать только банкноты, поступившие в их кассы после 9 апреля.

«Нацбанк «молчаливо» одобрил лимиты на снятие наличных»

— Валютные ограничения в Беларуси, как в России, официально пока не вводились, однако банки устанавливают разные лимиты по снятию иностранной валюты со счетов и вкладов, что многими оценивается также как заградительная мера. Чем обусловлен такой подход?

— Реакция на происходящий кризис банковских систем Беларуси и России в части вводимых валютных ограничений в чем-то оказалась похожей, но все-таки имеет и заметные различия. Причем стоит признать, что в Беларуси как раз удалось избежать целого ряда жестких мер, к которым был вынужден прибегнуть Центробанк РФ.

Российский регулятор на законодательном уровне ввел ограничения не только на снятие наличных с валютных счетов, но и на безналичные переводы за рубеж. Кроме того, российские физические лица де-юре отключены от валютной биржи и до сих пор де-факто ограничены в приобретении валюты в обменных пунктах.

В Беларуси наиболее болезненной и ощутимой оказалась проблема недостатка наличной иностранной валюты. По сути, мы наблюдаем «разделение» валютной ликвидности на две отдельные составляющие — безналичную, с которой у большинства белорусских банков затруднений не возникало, и наличную, действительно серьезно пострадавшую.

Причина в том, что на фоне естественного и характерного для всех подобных ситуаций оттока наличной валюты, ее приток в систему оказался резко ограниченным. Как в связи с прямыми ограничениями (запрет со стороны Евросоюза на банкнотную торговлю в евро), так и из-за общесанкционных проблем с межбанковскими расчетами и сбоев в транспортной логистике.

При этом в отличие от российского ЦБ Нацбанк Беларуси не стал централизованно вводить какие-либо единые ограничения, а лишь «молчаливо» позволил банкам устанавливать индивидуальные лимиты на снятие наличных средств — по суммам и срокам. Полагаю, это более обосновано, поскольку позволяет учитывать особенности отдельных банков и реальные их возможности. В результате часть банков ввела минимальные лимиты в несколько сотен долларов, другая же часть смогла установить их на адекватном уровне в несколько десятков тысяч, что в принципе достаточно для подавляющего числа простых клиентов.

Ключевым фактором в этом смысле является различная доля краткосрочных пассивов в структуре фондирования каждого банка. Соответственно, банки, у которых преобладают безотзывные депозиты, испытывали наименьшие оттоки и смогли установить большие лимиты. Вообще, законодательное закрепление в конце 2015 года самого понятия безотзывных депозитов – это, на мой взгляд, одно из самых сильных, действительно стратегических решений Национального банка последних лет. Это к нынешнему кризису успело стать по-настоящему встроенным стабилизатором всей банковской системы. Даже сложно предположить как сейчас развивалась бы ситуация, подобная нынешней, если бы структура депозитного портфеля была бы такой, какой до 2015 года (по сути – до востребования).

— Обращение в Агентство по гарантированному возмещению вкладов может ускорить процесс снятия вклада целиком?

— Обращение в агентство имеет смысл, когда речь идет о неплатежеспособности банка. В данном случае банки все же обеспечивают возврат валютных вкладов с наступившими сроками в безналичном виде – путем перевода средств на текущий счет клиента, перечисления в другой банк, в том числе зарубежный, по согласию клиента – с конвертацией или продажей за белорусские рубли как в безналичном, так и наличном виде. Лимитирована лишь такая форма возврата средств как выплата наличной валюты. Поэтому смысла обращения в агентство в подобной ситуации лично я не вижу.

— Объясните еще несколько банковских инициатив, которые показались неоднозначными. Западные брокеры заморозили из-за санкций счета «Альфа-Банка» (Беларусь) для доверительного управления. Теперь клиентам покупку и продажу ценных бумаг произвести невозможно, как и выполнить пополнение и вывод средств. При этом сам банк не отказался от вознаграждения за доверительное управления. Точнее снизил его в 2 раза, что вызвало непонимание.

— Банк, снизив вознаграждение, очевидно попытался хоть как-то облегчить пострадавшим без вины клиентам ожидание затянувшегося периода, скажем так, «вынужденного» доверительного управления. При этом банк сам вряд ли хоть что-то зарабатывает прямо сейчас по данному продукту. Ведь, несмотря на формальное «бездействие» с заблокированным портфелем, в настоящее время себестоимость его «управления» повысилась за счет привлечения «санкционных» юристов, необходимости подготовки дополнительных материалов по клиентским операциям и т.п. Могу предположить также, что в свою очередь банк пока по-прежнему продолжает оплачивать свои «зеркальные» комиссии брокерам. Если по итогу удастся отторговать отмену комиссий со стороны временно заморозивших счета брокеров, то остается надеяться, что «Альфа-Банк» встречно дополнительно пересчитает комиссию и белорусским клиентам.

— Другой случай. «Приорбанк» ввел комиссию для юридических лиц за обслуживание текущих счетов в иностранной валюте. Она составляла 0,17% суммы на счету в месяц (2,04% годовых). Почему?

— Пример «Приорбанка» — один из самых показательных и иллюстративных с точки зрения эффекта «разделившейся» валютной ликвидности.

С одной стороны, у банка были одни из самых жестких лимитов на снятие наличной валюты, что свидетельствовало о существенном оттоке и нехватке наличных средств. Это логично, учитывая что бизнес-модель банка предусматривала заметную долю средств на валютных счетах сотрудников IT-компаний, которые в период нынешнего кризиса и стали одним из наиболее волатильных пассивов.

С другой стороны, безналичная валюта, особенно краткосрочная, наоборот избыточна. Очевидно, что определенная часть юридических лиц, столкнувшись с проблемами во внешнеэкономических расчетах в санкционных банках и тем более в банках, отключенных от SWIFT, выбирают сегодня «Приорбанк» как «запасной» банк для проведения платежей. Но это короткие деньги, которые сложно рассматривать как стабильный источник для кредитования. Причем наверняка сам банк параллельно лишь ужесточает подходы к валютному кредитованию, поскольку риски объективно увеличились. В результате банк не имеет возможности эффективно использовать эту «лишнюю валюту» и, более того, несет косвенный процентный расход, потому что вынужден формировать по этим остаткам дополнительные отчисления в фонд обязательных резервов, причем в «подорожавших» рублях. Все это и привело к появлению столь нетривиального и непривычного для нас эффекта как «отрицательная» процентная ставка по остаткам (в виде комиссии за обслуживание текущего счета).

«Высокие ставки по вкладам – это «ненадолго»

— Насколько вам кажется адекватной ставка рефинансирования в 12% годовых? Выполняет ли она свою функцию?

— Ставка рефинансирования Национального банка в 12% при текущей инфляции на уровне пока 10-11% выглядит, как минимум, не менее адекватной, чем ставка ФРС в 0,5% при февральской годовой инфляции в США 7,9%. При этом, полагаю, что как и ФРС белорусский Нацбанк тоже задумывается о потенциале повышении ставки по мере дальнейшего роста инфляции и инфляционных ожиданий.

Важно, что в настоящее время в качестве одной из антикризисных мер Нацбанк обоснованно приостановил действие такого инструмента регулирования как расчетные величины стандартного риска — как по депозитным, так и по кредитным продуктам. В этом смысле ставка рефинансирования сегодня никак не препятствует банкам самостоятельно формировать свою процентную политику и гибко реагировать на ситуацию на рынке.

— Банки сейчас пытаются привлекать на депозиты разную валюту по довольно интересным ставкам. Но если вклад нельзя снять целиком, то насколько имеет значение размер ставки? Можно ли людей заинтересовать повышенными ставками?

— Можно. В любом случае привлекательная ставка повышает заинтересованность вкладчика в размещении средств именно в банке, а не в банке стеклянной. Особенно если речь идет о сберегательной, то есть, по сути, долгосрочной логике размещения – когда временная ограниченность наличной формы снятия средств не принципиальна.

Обращает на себя внимание, что в депозитной линейке большинства банков самые высокие ставки по валюте сейчас не по самым длинным депозитам (что является стандартным правилом в «мирное» время), а по сроку от нескольких месяцев до полугода. Это очевидно свидетельствует, что сами банки рассматривают повышенную потребность в валюте как краткосрочную и не хотят «переплачивать», привлекая ставшую дорогой валюту «надолго».

«Не стоит гнаться за сиюминутным заработком»

— Людей сейчас действительно волнует вопрос, как в этих условиях сберечь, не растерять капитал. Есть у вас какой-то универсальный совет? Раньше многие советовали сберегать в разных валютах. Может сейчас надо от заначек в долларах избавляться? А покупать, например, юани, золото?

— Принцип диверсификации сбережений потому и является универсальным, что работает и в обычных условиях, и в кризисных ситуациях. Диверсифицируя активы, мы, естественно, лишаемся возможности максимизировать доходность (в самом идеальном из возможных вариантов выбора актива), но зато избавлены от вероятности потерять все накопления разом. Поэтому совет прежний – не гнаться за сиюминутным заработком, а воспринимать сбережение как управление «долгосрочным портфелем».

Одним из новых уроков нынешней ситуации станет, наверное, то, что теперь придется учитывать в том числе место хранения (учета) некоторых инструментов. Те же вложения в иностранные акции в рамках доверительного управления, как оказывается, могут стать «временно недоступными».

Важной характеристикой для сберегателя, конечно, должна являться ликвидность актива – насколько в будущем, при необходимости, будет легко найти рыночного покупателя на выбранный инструмент. Те же золотые слитки на первый взгляд выглядят привлекательными как «универсальный» актив, но не стоит забывать про широкие спреды между ценой их покупки и продажи. Собственно, с точки зрения улучшающейся ликвидности вполне можно ожидать рост популярности в Беларуси того же юаня – именно из-за формирования по нему более активного внутреннего рынка, чем до сих пор.

Из нетрадиционных инструментов, наверное, можно обратить внимание на криптовалюты: с одной стороны – это, безусловно, высоко спекулятивный актив, не обладающий самостоятельной фундаментальной стоимостью, но зато они в свою очередь являются примером условно «интернационального» инструмента, не реагирующего напрямую на отдельные страновые и региональные события.

— То есть вы верите в могущественность юаня?

— Китайский юань, как валюта в недалеком будущем крупнейшей экономики мира, будет со временем активнее конкурировать с долларом. Для Беларуси, которая сейчас вольно или невольно окажется больше ориентированной во внешнеэкономической деятельности именно на Россию и Китай, роль юаня будет расти даже быстрее. В этом смысле вполне вероятным выглядит и рост биржевых торгов по юаню на белорусской бирже, а в чуть более долгосрочной перспективе возможно и включение юаня в «валютную» корзину белорусского рубля с постепенным замещением в ней долей доллара и евро.

— Но пока правительство Беларуси больше надеется на российский рубль. Уже договорились с Россией о переходе в расчетах на российские рубли при оплате за газ и расщепление импортных пошлин. На этом фоне звучат заявления об едином рублевом пространстве. В начале 90-х была же рублевая зона, когда ряд стран бывшего СССР использовали в качестве общей валюты сначала рубль СССР, а затем российский рубль. Беларусь возвращается в ту пору?

—  Я пока не вижу объективных предпосылок для добровольного отказа Беларуси от своего «денежного» суверенитета и вытекающих из этого возможностей. Конечно, это не противоречит тому, что доля расчетов в российском рубле во взаимной торговле будет расти, поскольку это уменьшает транзакционные издержки бизнеса и в нынешних условиях нивелирует риски расчетов как таковых.

Беседовал Александр Заяц