Настоящая статья представляет интерес для широкого круга читателей. Поскольку она станет прологом для серии статей, посвященных предстоящим возможным реформам в законодательстве о банкротстве. Причем вероятность радикальных преобразований достаточно высока. На сайте Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь неоднократно указывается на предстоящую работу депутатского корпуса по проекту нового Закона о банкротстве (далее — проект Закона).

Экономико-правовой институт несостоятельности (банкротства) хорошо известен во всех странах мира, не исключая Беларусь. В том числе тем, что он затрагивает права и законные интересы наиболее пространного круга лиц: кредиторов, должника, работников должника — юридического лица (юрлица) и членов их семей, управляющего, заинтересованных лиц должника, кредиторов и управляющего, банков, страховых компаний, государства и т.д. Поэтому оставаться равнодушным к вопросу о том, что же нас ждет впереди, не придется никому. Тем более что в наше быстро меняющееся время статусы должника и кредитора, что называется, «ходят рядом». Сегодня ты кредитор, а завтра — уже и должник.

Указанный институт известен еще и тем, что экономическая несостоятельность и банкротство — очень чувствительные для экономики каждого предпринимателя, экономики предприятия, отрасли и страны в целом категории. Образно выражаясь, по словам Маяковского В.В., с ними нужно обращаться осторожно, иначе сгореть можно.

Для института несостоятельности (банкротства) большое значение имеют основные термины, используемые в законе о банкротстве, поскольку через них раскрывается суть самого закона, его принципиальные положения. Вспоминаются уже далекие 90-е годы прошлого столетия, когда в Совете Европы (г. Страсбург, Франция) вместе с коллегами из разных государств пришлось знакомиться с основными действующими концепциями законодательства о несостоятельности (банкротстве). Тогда первые дни ушли на острые дискуссии именно по усвоению основных терминов несостоятельности (банкротства). Потому что они серьезно разнятся в разных группах государств.

Значимость основных терминов возрастает с учетом того, что они раскрывают основную суть самого рассматриваемого Закона от 13.07.2012 N 415-З «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве).

Действующий ныне Закон о банкротстве определяет, что банкротство — неплатежеспособность, имеющая или приобретающая устойчивый характер, признанная решением суда о банкротстве с ликвидацией должника-юрлица, прекращением деятельности должника — ИП <1>.

Такое определение содержит, как минимум, три гарантии для должника от необоснованного признания его банкротом с ликвидацией:

1) наличие объективных экономических критериев его устойчивой неплатежеспособности,

2) публичная проверка этих критериев в судебном заседании с исследованием доказательств,

3) решение суда, подтверждающее их.

Кроме того, данная формула предусматривает определенную систему сдержек и противовесов, а также баланс приложения усилий разных ветвей государственной власти. Закон о банкротстве принят законодательной властью, подписан Главой государства, критерии неплатежеспособности установлены исполнительной властью по согласованию с судебной властью и органами государственного контроля, судебная власть проверяет соответствие фактических критериев требованиям законодательства и принимает окончательное решение по делу о банкротстве. В частности, в настоящее время действует постановление Правительства об определении критериев оценки платежеспособности субъектов хозяйствования <2>. В качестве показателей для оценки платежеспособности субъектов хозяйствования в нем использованы следующие коэффициенты платежеспособности:

коэффициент текущей ликвидности, характеризующий общую обеспеченность субъекта хозяйствования краткосрочными активами для погашения краткосрочных обязательств;

коэффициент обеспеченности собственными оборотными средствами, характеризующий наличие у субъекта хозяйствования собственных оборотных средств, необходимых для его финансовой устойчивости;

коэффициент обеспеченности обязательств активами, характеризующий способность субъекта хозяйствования рассчитываться по своим обязательствам. Этим же постановлением утверждены и нормативные значения коэффициентов платежеспособности, дифференцированные по видам экономической деятельности.

В проекте Закона банкротство — неплатежеспособность должника, признанная решением суда, рассматривающего экономические дела, о банкротстве с ликвидацией должника-юрлица, прекращением деятельности должника — ИП. То есть из дефиниции понятия «банкротство» предлагается исключить такую характеристику неплатежеспособности, как ее устойчивый характер (имеющийся или приобретающийся). Одновременно предлагается исключить из Закона о банкротстве положения, касающиеся порядка определения критериев неплатежеспособности, имеющей или приобретающей устойчивый характер <3>.

Таким образом, исключается и одно из институциональных начал и противовесов, касающееся органов исполнительной власти. В данном случае только суду, рассматривающему дело о банкротстве, придется взять на себя все бремя ответственности за выносимое решение о банкротстве должника с ликвидацией. К слову, стоит заметить, что похожая ситуация уже была в истории развития отечественного банкротного законодательства и практики его применения. Тогда хозяйственным судам пришлось испытать немало трудностей:

по подготовке кандидатов в управляющие по делам о банкротстве,

выделению конкретных управляющих из-за их недостатка по конкретным делам,

налаживанию мер о предупреждении экономической несостоятельности и банкротства со стороны собственников (в том числе государства), учредителей (участников) и ответственности за их непринятие,

а также довелось приложить немало усилий, чтобы выстроить именно систему взаимодействия различных ветвей государственной власти.

Анализ актуальной судебной практики экономических судов показывает, что при признании должников экономически несостоятельными или банкротами эти суды всегда в своих решениях анализировали устойчивость неплатежеспособности <4>.

Известно, что на практике со стороны различных государственных регулирующих органов и самих субъектов предпринимательства имеются серьезные претензии к нормативным значениям указанных коэффициентов, динамике их изменения и другие.

Но, на наш взгляд, это не повод, чтобы вообще не учитывать объективные экономические критерии, характеризующие экономико-финансовое состояние должника. Даже экономический суд, рассматривающий дела о банкротстве, не всегда компетентен определить методику и методологию расчетов коэффициентов ликвидности, обеспеченности собственными оборотными средствами, обеспеченности обязательств активами и их фактическое состояние. Это та сфера, которая требует специальных бухгалтерских, финансовых и экономических познаний. В противном случае по делам о банкротстве в судах можно получить субъективный и формальный подход: будут признаваться банкротами те лица, которые фактически ими не являются, либо будет назначаться большое количество различных экспертиз экономико-бухгалтерского толка. В итоге желание сократить время на рассмотрение дела о банкротстве в суде обернется обратным результатом.

Предлагаемое в проекте Закона определение термина «временный (антикризисный) управляющий» на первый взгляд является взвешенным и продиктованным жизнью. С другой стороны, оно не учитывает принадлежность ИП или юридического лица, претендующего быть управляющим по делу о банкротстве, к Беларуси. Поэтому создает потенциальную возможность управления «предбанкротными делами» должника со стороны иностранных предпринимателей и юридических лиц. Это может способствовать «искусственному» банкротству или рейдерству. Такие примеры также уже были в истории Беларуси. Несмотря на высокую степень гипотетичности данной вероятности, нужно помнить, что конструкция и концепция схожих законов о банкротстве иных государств ориентированы, в первую очередь, на национальные необходимости и возможности.

Термин «градообразующая организация» имеет для конкретных должников в процедуре банкротства большое значение, поскольку предполагает значительное число преференций для них. В настоящее время градообразующим считается юридическое лицо:

— численность работников которого составляет не менее 25% части занятого населения (рабочих мест) соответствующего населенного пункта;

— либо за счет осуществления хозяйственной (экономической) деятельности которого поддерживается жизнеобеспечение соответствующего населенного пункта.

Этот термин для целей проекта Закона предлагается определить через соотношение не простой (фактической), а списочной численности его работников к числу занятого населения (рабочих мест) соответствующего населенного пункта. Но при этом нужно иметь в виду следующее.

Во-первых, надо понимать, что не включаются в списочную численность потенциального должника — градообразующей организации <5>:

1) работники, принятые на работу по совместительству из других организаций (далее — внешние совместители). Работник, получающий в одной организации (включая обособленные подразделения) более или менее одной ставки или который выполняет работу по основному трудовому договору и работу по совместительству у одного нанимателя (далее — внутренний совместитель), учитывается в списочной численности работников как один человек (целая единица);

2) граждане, выполнявшие работу по гражданско-правовым договорам. Работник, состоящий в списочном составе организации (включая обособленные подразделения) и заключивший гражданско-правовой договор на выполнение работ в этой же организации (включая обособленные подразделения), учитывается только в списочной численности организации по месту основной работы;

3) привлеченные на сельскохозяйственные работы (учащиеся, пенсионеры, работники других организаций) без заключения с ними трудового договора (контракта);

4) привлеченные для работы в организации согласно специальным договорам с государственными организациями на предоставление рабочей силы (военнослужащие и лица, отбывающие наказание в виде лишения свободы), больные хроническим алкоголизмом, помещенные в лечебно-трудовые профилактории и привлеченные к труду;

5) безработные, зарегистрированные в органах по труду, занятости и социальной защите, направленные на общественные работы;

6) временно направленные на работу в другую организацию, если за ними не сохраняется заработная плата по месту основной работы;

7) направленные организацией для получения образования в учреждения образования с отрывом от производства, получающие стипендию за счет средств организации;

8) молодые рабочие (служащие), молодые специалисты, выпускники учреждений образования в период отдыха после окончания учреждения профессионально-технического, среднего специального и высшего образования;

9) подавшие заявление об увольнении и прекратившие работу без предупреждения нанимателя или не вышедшие на работу до истечения установленного законодательством Республики Беларусь срока этого предупреждения, а также работники, уволенные за прогул. Они исключаются из списочной численности работников с первого дня невыхода на работу;

10) собственники (учредители) данной организации, не получающие в ней заработную плату.

Таким образом, можно не совсем объективно «регулировать» отнесение должника к числу градообразующих организаций.

Во-вторых, действующее законодательство четко не регулирует порядок определения числа занятого населения (рабочих мест) соответствующего населенного пункта.

Термин «денежное обязательство» является как для Закона о банкротстве, так и для участников банкротного процесса одним из базовых терминов, на котором основывается вся структура общественных отношений, складывающихся в этой сфере. Его также предлагают изменить, указав, что денежное обязательство — обязанность уплатить кредитору определенную денежную сумму по гражданско-правовой сделке или иному основанию, установленному гражданским законодательством, а также произвести обязательные платежи, за исключением обязательств по оплате труда лиц, работающих (работавших) по гражданско-правовым договорам, предметом которых являются выполнение работ, оказание услуг или создание объектов интеллектуальной собственности.

На наш взгляд, такая редакция не совсем удачная в смысле конкретики. Дело в том, что денежные обязательства регулируются в настоящее время не только гражданским, но и бюджетным законодательством. Было бы правильным прямо указать на это в новой редакции проекта Закона.

Не менее значимым является и термин «досудебное оздоровление». В действующем Законе о банкротстве досудебное оздоровление — меры, принимаемые руководителями организаций, собственником имущества унитарного предприятия, учредителями (участниками) юридического лица, индивидуальными предпринимателями, государственными органами и иными организациями по обеспечению стабильной и эффективной хозяйственной (экономической) деятельности юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также по восстановлению их платежеспособности <6>. Смысл этой правовой конструкции заключается в том, что все перечисленные в ней лица в силу актов законодательства обязаны заботиться о финансовом благополучии должника и на постоянной основе заниматься его досудебным или внесудебным оздоровлением.

В новой редакции Закона о банкротстве предлагается досудебное оздоровление свести только к тому периоду времени, который прошел с момента получения частного определения экономического суда. Причем не понятно, какого частного определения, каким судом и кому направленного и в связи с чем. Можно догадаться, что подразумеваются частные определения экономического суда, обязывающие юридическое лицо (ИП) принять меры по досудебному оздоровлению в установленный срок. Данные определения направляются в случае, если взыскание суммы долга не позволит юридическому лицу или ИП осуществлять хозяйственную (экономическую) деятельность <7>. Такая интерпретация досудебного оздоровления может служить оправданием необоснованной пассивности перечисленных выше лиц и их бездеятельности. В судебной практике имеются также случаи, когда частные определения выносятся экономическим судом по требованию одного кредитора, а заявление о возбуждении дела о банкротстве должника подается иным кредитором, который не осведомлен о частном определении.

Многие должники при возбуждении в отношении них производства по делу о банкротстве еще рассчитывают на защитный период. И судебная практика знает такие случаи, когда возбужденные дела о банкротстве прекращались в связи с достижением целей защитного периода. Согласно абз. 25 ст. 1 Закона о банкротстве защитный период — это самостоятельная процедура банкротного процесса, применяемая к должнику с момента принятия экономическим судом заявления об экономической несостоятельности (банкротстве) в целях:

1) завершения досудебного оздоровления,

2) проверки наличия оснований для открытия конкурсного производства,

3) обеспечения сохранности имущества должника.

Судебная практика экономических судов Беларуси подтверждает, что правовые нормы о защитном периоде действующего Закона о банкротстве достаточно активно применялись для возврата имущества должника, неправомерно «ушедшего» от него. Например, решением экономического суда города Минска был признан недействительным договор субаренды, во исполнение которого была передана во временное пользование и владение часть изолированного нежилого помещения. Сделка была совершена менее чем за год до начала производства по делу об экономической несостоятельности, что противоречило требованиям законодательства <8>.

В проекте Закона роль защитного периода существенно принижается. Он рассматривается как процедура, применяемая к должнику с одной целью — проведения анализа достоверности фактов, изложенных в заявлении о несостоятельности или банкротстве. Авторы проекта и здесь пошли по пути максимальной оптимизации, граничащей с упрощенчеством, и рациональности во всем. Хотя за временным управляющим оставили права и обязанности по сохранению имущества должника. Предполагается, что изменение формулировки данного понятия направлено на сокращение срока защитного периода до одного месяца.

К сожалению, в проекте Закона предложено исключить понятие «конкурсные кредиторы», под которым понимают представителя работников должника и тех кредиторов, обязательства перед которыми возникли ранее открытия конкурсного производства и которые включаются в реестр требований кредиторов <9>. При этом сам реестр требований кредиторов и защита таких требований сохранены. Но в банкротной процедуре кредиторы по объективным и субъективным причинам могут появляться как до возбуждения конкурсного производства, так и после. Имеются в виду кредиторы, автоматически попадающие в реестр требований кредиторов, и те, которым придется защищать свои требования. И судебная практика экономических судов нашей страны подчеркивает, что разница между понятиями «кредиторы» и «конкурсные кредиторы» существует <10>.

Термин о процедуре «конкурсного производства», объективно говоря, сформулирован в проекте Закона не просто лучше прежнего, но более полно и понятно. Правда, нагрузка на него увеличивается в смысле количества целей, которые должны быть достигнуты: конкурсное производство — процедура, применяемая к должнику в целях проверки оснований для принятия решения о санации или об открытии ликвидационного производства, формирования реестра требований кредиторов, определения признаков ложного банкротства, преднамеренного банкротства, сокрытия банкротства или препятствования возмещению убытков кредитору (кредиторам), обеспечения сохранности имущества должника. Не трудно заметить, что в действующем Законе о банкротстве часть этих целей могла быть достигнута в защитном периоде. С позиции той же экономности и рациональности такие цели, как обеспечение сохранности имущества должника, определение признаков ложного банкротства, преднамеренного банкротства, сокрытия банкротства, можно и нужно дублировать, как в защитном периоде, так и в конкурсном производстве <11>.

Предлагается в проекте Закона почти «косметическое» изменение понятия «крупная сделка». Упор делается на указание, что это сделка, влекущая распоряжение недвижимым или иным имуществом должника, стоимость которого на день совершения сделки составляет двадцать и более процентов стоимости всего имущества должника, определенной на основании данных бухгалтерского учета и бухгалтерской и (или) финансовой отчетности на первое число первого месяца текущего квартала, в отношении должника — индивидуального предпринимателя, а также юридического лица, применяющего упрощенную систему налогообложения, — сделка на сумму, составляющую триста и более базовых величин. По своей сути это отказ от слова «балансовая» применительно к слову «стоимость» и троекратное увеличение суммы сделки в отношении должника — ИП, а также юрлица, применяющего упрощенную систему налогообложения без ведения бухгалтерского учета <12>. Но ведь отечественная и зарубежная (российская) законодательная, судебная практика подсказывают, что имеются и иные формулы определения понятия «крупная сделка». В частности, опасность для сохранности имущества должника, как и важность при попытках его возврата (формирование конкурсной массы), представляет не только единичная сделка на двадцать и более процентов, но и несколько более мелких, но взаимосвязанных сделок. Не всегда и сумма процентов равна цифре «двадцать» <13>.

Один из системообразующих терминов действующего Закона о банкротстве — «неплатежеспособность» также, по нашему мнению, формулируется в проекте Закона недостаточно полно. Неплатежеспособность предлагается раскрыть как финансовое состояние должника, характеризующее его неспособность исполнить денежные обязательства, обязательства по выплате выходных пособий и оплате труда лиц, работающих (работавших) по трудовым договорам (контрактам) и по гражданско-правовым договорам, предметом которых являются выполнение работ, оказание услуг и создание объектов интеллектуальной собственности, срок исполнения которых наступил. В действующем Законе о банкротстве неплатежеспособность определяется как неспособность в полном объеме удовлетворить требования кредитора (кредиторов) по платежным обязательствам, а также по обязательствам, вытекающим из трудовых и связанных с ними отношений <14>. На первый взгляд несущественное различие. Вместе с тем последствия могут быть очень серьезными с множеством вопросов. Чтобы их здесь не приводить, можно вспомнить известное выражение, что лучшее — враг хорошего.

Понятно, что проект Закона представлен для первого чтения. Однако даже первичный подход только к основным его терминам показывает, что он требует системной доработки.