Пошел уже четвертый месяц после вступления в силу основных положений Декрета № 7, включая новое правило привлечения к субсидиарной ответственности в банкротстве <*>. Согласно ему к такой ответственности по долгам должника-банкрота могут привлечь лиц, имеющих право давать обязательные для него указания или иным образом определять его действия. Обязательным условием является наличие причинно-следственной связи между умышленными действиями таких лиц и наступлением банкротства должника.

В юридическом сообществе отсутствует единое понимание данной нормы. Поэтому правоприменительная практика складывается медленно и весьма осторожно.

В условиях дефицита официальной информации по данной теме мы благодарны уважаемым практикам, согласившимся ответить на некоторые вопросы: антикризисному управляющему Елене Кудренок и адвокату Владимиру Ткаченко.

 Чем была обусловлена необходимость либерализации института субсидиарной ответственности?

Исторически институт субсидиарной ответственности в банкротстве прошел несколько этапов. До 2012 года (действовало старое законодательство о банкротстве) для должников процедура банкротства предполагала освобождение от долгов, а для кредиторов – их списание. Иски о привлечении к субсидиарной ответственности были единичными.

Начиная с 2013 года экономические суды стали активно инициировать рассмотрение споров о привлечении к субсидиарной ответственности соответствующих лиц как за несвоевременную подачу заявления должника, так и за действия (бездействие), повлекшие банкротство.

В результате назрела проблема – любой действующий и бывший участник и руководитель предприятия, имеющего признаки экономической несостоятельности, мог быть привлечен к субсидиарной ответственности на всю сумму долгов перед кредиторами.

В Декрете № 7 законодатель обозначил, что объективное банкротство при условии обычного предпринимательского (делового) риска не должно повлечь негативных последствий для руководителей и собственников.

Полагаю, что для этого назрела объективная необходимость. Практика применения недавно действовавшего законодательства пошла по пути тотального привлечения к субсидиарной ответственности руководителей должников, их участников. Это связано с тем, что к такой ответственности можно было привлечь не только за действия, повлекшие банкротство, но и за бездействие, которое, как правило, выражалось в непринятии мер по предотвращению банкротства. В результате к субсидиарной ответственности зачастую привлекали людей за непринятие мер, которые лишь предположительно могли предотвратить банкротство, а также лиц, не имеющих ни действительного интереса в бизнесе, ни возможности влияния на него (например, участников с малыми долями в уставных фондах общества – порядка 10 — 20%).

Такой устрашающий объем удовлетворенных исков породил огромное количество малоэффективных исполнительных производств. У судебных исполнителей просто не хватало ресурсов на проработку каждого дела.
И вместо привлечения к ответственности лиц, виновных в банкротстве, это вызвало обратный эффект — в такой массе неэффективных исполнений благополучно смогли спрятаться те, кто фактически преднамеренно обанкротил предприятия и обогатился на этом.

Думается, что именно нагрузка на суды, количество исполнительных производств с учетом показателей их эффективности и стали одной из главных причин реформы института субсидиарной ответственности. Следует добавить, что, по нашему убеждению, данное нововведение лишь лечит болезнь, а не устраняет ее причину. Оно не направлено на ликвидацию условий, способствующих преднамеренному банкротству и обогащению за счет этого.

Возможно ли в настоящее время привлечение к субсидиарной ответственности за неподачу заявления должника <*>?

Елена Кудренок

Неподача заявления должника является бездействием. По новым правилам к субсидиарной ответственности привлекают при наличии умышленных виновных действий. Таким образом, данное основание привлечения к субсидиарной ответственности больше не существует.

Это подтверждает судебная практика. Экономические суды после 26.02.2018 при рассмотрении споров о привлечении к субсидиарной ответственности стали отказывать в удовлетворении исковых требований только на основании ч. 3 ст. 11 Закона о банкротстве.

Владимир Ткаченко

Преобладает расширительное толкование нормы. Согласно ему новое правило не является изменением исключительно условий ответственности при доведении до банкротства <*>, а влечет отмену всех иных оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе за неподачу заявления о банкротстве. Последнее в действительности являлось самостоятельным основанием для привлечения к ответственности и не требовало установления причинно-следственной связи с возникновением банкротства. Поэтому данное основание не рассматривалось ни как действие, ни как бездействие — для его применения не требовалось наступления условий ответственности согласно п. 3 ст. 52 ГК.

Замечу, что такой подход нивелирует некоторые важные положения действующего законодательства о банкротстве. К примеру, существует вероятность преднамеренного затягивания подачи заявления должника в целях пропуска всех сроков для оспаривания сделок в процедуре банкротства. Кроме этого, при таком расширительном толковании возникает вопрос применения норм гражданского законодательства, устанавливающих условия для привлечения к субсидиарной ответственности <*>.

По новым правилам субсидиарная ответственность возможна, только если лицо совершило умышленные виновные действия, приведшие к банкротству должника. Каким образом следует устанавливать вину? Нужен ли для этого приговор по уголовному делу?

Владимир Ткаченко

Однозначно для установления вины в деле о привлечении к субсидиарной ответственности не требуется приговор по уголовному делу. Подпункт 5.6 п. 5 Декрета № 7 носит гражданско-правовой характер и устанавливает самостоятельные основания для привлечения к субсидиарной ответственности. Они отличаются от условий привлечения к уголовной ответственности.

Так, ст. 240 УК предусматривает уголовную ответственность за преднамеренную экономическую несостоятельность (банкротство). Для этого в том числе требуется установить наличие умысла и факт совершения преступления из корыстных побуждений. То есть при отсутствии личной заинтересованности обвиняемого уголовная ответственность не наступит даже при наличии умысла. Привлечение же к субсидиарной ответственности подразумевает умысел вне зависимости от наличия или отсутствия корыстных побуждений.

Елена Кудренок  

Для установления умышленной вины приговор суда по уголовному делу не требуется. Доказательствами такой вины могут служить: факты сокрытия, уничтожения документов и бухгалтерской базы должника; совершение нетипичных для должника сделок, в результате которых причиняется ущерб интересам кредиторов, различных действий по необоснованному списанию либо хищению имущества, выплате дивидендов и пр.

Существует мнение, что такая либерализация института субсидиарной ответственности повлечет увеличение количества уголовных дел по «банкротным» статьям. Так ли это?

Елена Кудренок

Не разделяю данную точку зрения. Уголовное законодательство в этой области не поменялось. Вместе с тем невозможность привлечения к субсидиарной ответственности при бездействии, косвенном умысле и пр. подтолкнет к подаче исков о взыскании в рамках трудового и гражданского законодательства, а работа управляющих по оспариванию невыгодных сделок станет более эффективной.

Владимир Ткаченко

Поскольку нет прямой связи между основаниями привлечения к ответственности по соответствующим статьям
УК и привлечением к субсидиарной ответственности, то нет и причин ожидать увеличения количества уголовных дел.
В то же время вероятно, что, не имея возможности самостоятельно доказать умышленность действий должника в суде при рассмотрении дел о привлечении к субсидиарной ответственности, кредиторы начнут чаще обращаться в правоохранительные органы с требованием о привлечении к уголовной ответственности участников / руководителя должника.

Можно ли уже сегодня делать выводы о результативности рассматриваемых изменений и говорить о прогнозах?

Елена Кудренок

Результатом отказа от повсеместного привлечения к субсидиарной ответственности станет более эффективное взаимодействие кредиторов с должниками по поиску реальных путей реструктуризации задолженности — начиная от отступного и заканчивая прощением долга. Ведь цель банкротства в каждом деле – это защита интересов не только кредитора, но и должника, а также максимально быстрая передача активов от должника кредитору.

В целом задачей банкротства является ликвидация неэффективных и убыточных предприятий, высвобождение капитала и вовлечение его в экономику.

Изменения законодательства могут подтолкнуть кредиторов тщательней контролировать и фиксировать ход процедуры банкротства должника и после завершения дела о банкротстве подавать иски о привлечении к субсидиарной ответственности самостоятельно.

Владимир Ткаченко

Безусловно, Декрет № 7, с нашей точки зрения, является важной и положительной вехой в истории развития нашего законодательства в вопросах субсидиарной ответственности.

Основная проблема может возникнуть не в самой норме Декрета, а в ее толковании. Сейчас, вероятно, мы столкнемся с «расширительным» толкованием Декрета, его оценкой как всеобще реабилитирующего подхода, что может сделать бесполезным институт субсидиарной ответственности.

Остается лишь рассчитывать на ошибочность таких прогнозов и «взвешенный» подход судебной системы к данной категории дел, поскольку есть риск роста фактически преднамеренных банкротств должников и возникновения перекоса в сторону ущемления прав кредиторов.