(из серии «Неизвестные юристы Беларуси»)

Вторая половина XIX века в Российской империи бурное время – время реформ, время свершений, время мятежа. На авансцену истории выходит много новых людей. Николая Костомарова и Владимира Спасовича можно смело зачислить в разряд селфмейдменов. Оба они сами сделали себе имя, но не только это их объединяет. В их судьбе многое совпадает. Оба родились в провинции, оба переехали в столицу, оба стали профессорами императорского Санкт-Петербургского университета, оба обожали литературу и историю. Первый получил генеральский чин и слыл любимым историком императора Александра II, второй стал лучшим юристом Российской империи, однако его книги Александр II предпочел запретить. Другими словами, в политических пристрастиях Николай Костомаров и Владимир Спасович серьезно разошлись.

Наша очередная статья в рубрике «Юрист в мире» – о закулисном противостоянии между ними, но больше о судьбе нашего земляка. Мы расскажем о Спасовиче то, о чем российские и польские авторы предпочитают умалчивать. Наше повествование о том, что действительно имело для него ценность в жизни, и о том, почему он убежал от внешнего успеха в столичном Санкт-Петербурге и скрылся в далекой Варшаве. 

Спасович — революционер

Некоторые считают, что В.Д. Спасович был противником революционного движения. При этом хорошо известно, что он активно, хотя и тайно участвовал в восстании Кастуся Калиновского, который, кстати, был среди его студентов. Как можно совместить эти два взаимоисключающих утверждения, нам до сих пор непонятно.

Больше всего тумана содержит русская Википедия. В ней утверждается, что В.Д. Спасович – «польский юрист-правовед в Российской империи, выдающийся адвокат, польский публицист, критик и историк польской литературы, общественный деятель». Таким образом, нам усиленно внушают, что Владимир Спасович никакого отношения к Беларуси не имеет. Такая позиция как польских, так и российских авторов вполне понятна и объяснима. Ведь многие считают Спасовича гением среди адвокатов. Каждой нации приятно пополнить ряды своих собственных гениев. Поэтому и поляки, и русские наперебой зачисляют его в свои ряды…

Бронзовая памятная медаль 1891 года в честь 25-летней адвокатской деятельности В. Спасовича была выпущена ограниченным тиражом.
Автор – Welonski (Варшава), гравер – Л. Штейнман. Диаметр – 85 мм.
По оценкам коллекционеров, ее рыночная стоимость составляет порядка 400–500 долл. США. 

 

Помимо прочего, в отношении гениев всегда легко наклеивать ярлыки. Эти ярлыки, как вехи судьбы. Некоторые из них заставляют гораздо более пристально всмотреться в этого человека и совсем по-иному оценить его.

Итак, наиболее яркие ярлыки В.Д. Спасовича: «уроженец Речицы», «минский гимназист», «золотой медалист», «самый молодой профессор Санкт-Петербургского университета», «автор лучшего учебника по уголовному праву», «нечестный враг» (по определению Н. Костомарова), «важнейший участник восстания 1863–1864 годов против царизма» (по определению генерал-губернатора М. Муравьева), «прелюбодей мысли» (по определению Ф. Достоевского), «литературовед».

Относительно последнего ярлычка следует особо отметить (возможно, не все знают об этом): в 10-томном собрании сочинений Спасовича 6 посвящены литературе и только 4 – юриспруденции. При этом в издание не вошел капитальный труд «История польской литературы», написанный им в соавторстве с профессором Александром Пыпиным.

И конечно же, нельзя не вспомнить главный штамп в отношении Владимира Спасовича – «король русской адвокатуры».

Эту цепочку ярлыков можно продолжать, тем более что именно Владимир Спасович стал прообразом адвоката в романах Федора Достоевского и картинах Ильи Репина. Уже эти факты говорят об исключительной популярности и известности Спасовича. Для многих юристов он до сих пор является иконой стиля, своего рода эталоном для подражания.

Вопреки расхожему мнению Спасович совсем не похож на классический образ адвоката. Последний, чтобы внушить доверие клиентам, по мнению многих, должен выглядеть следующим образом: «Видная, внушительная наружность, открытое, любезное и кроткое лицо, которое заранее служило бы ему рекомендацией. Адвокат не должен выказывать высокомерную самоуверенность, а, наоборот, должен возбуждать сочувствие слушателей скромным своим видом. В глазах и взгляде его не должно быть ничего свирепого и неправильного, черты лица его во время речи не должны искажаться гримасами. Голос его должен быть не крикливый, а полный, звучный, одинаково далекий от слишком высоких и слишком низких нот, движения должны быть обдуманы и согласованы с предметом речи».

Если бы с подобными мерками клиенты подходили к Спасовичу, то никогда не выбрали бы его своим защитником. Этот очкарик во взрослой жизни был коротко острижен, его всегда выделял символ вольнодумства – седая «козлиная» бородка.

Фигура у него была сутулая, шея – короткая, взгляд, скорее, свирепый, нежели кроткий. Движения – порывистые, голос – без мягких переходов. Передвигался он в судебном заседании непрерывно: от адвокатской кафедры к судейскому столу, с особым, увековеченным на репинском портрете неуклюжим движением с открытой ладонью с растопыренными пальцами. Как правило, они были направлены прямо в лицо судьям. Вряд ли кто-нибудь, увидевший эдакое чудо, догадался бы, что перед ним величайший адвокат современности.

 Фотографии и портрет В. Спасовича в разные годы жизни


Провинциальная
Речица

Итак, Владимир Спасович появился на свет 16 января 1829 года. В Речице в то время проживало всего 2,5 тыс.  жителей. Это было местечко с преимущественно еврейским населением. Дед Спасовича по отцу – Осип – был униатским священником в одном из храмов Минска.

Отец Спасовича – Данила – православный, а мать – Феофила Михайловна Крейц – католичка. Смешанные в религиозном плане браки в те годы не были под запретом. В семье Данилы Спасовича и далее соблюдалась эта семейная традиция, братья Владимира Спасовича стали православными, а сестры – католичками.

Отец Владимира Спасовича был лекарем. Он закончил медицинский факультет Виленского университета и практиковал в основном в среде местных речицких евреев. Данила Спасович пользовался огромным авторитетом у пациентов и дорожил этим. Когда юный Владимир в присутствии отца решил посмеяться над речицкими евреями, которые молились в соседней синагоге, то получил от отца серьезную взбучку. Он не забыл о ней даже по прошествии многих десятилетий и не скрывал этого в воспоминаниях. Владимир Спасович открыто рассказал об этом на юбилейном вечере 31 мая 1891 года, посвященном 25-летию его адвокатской деятельности.

Прожили в Речице Спасовичи 8 лет. Наконец, старший Спасович был повышен в должности: он становится акушером Минской врачебной управы. 

Губернский Минск

Окружение речицких евреев юному Владимиру Спасовичу пришлось сменить на минских татар, поскольку семья переехала в Минск. Здесь Владимиру Спасовичу предстояло жить в одном из предместий нынешней белорусской столицы – в Татарской слободе.  Спасовичи купили здесь «деревянный дом на каменном фундаменте с флигилем», который станет широко известен в городе.

Татарская слобода существовала еще со времен Витовта Великого, когда они перешли на службу к великому князю литовскому. Первая минская татарская мечеть была деревянная, она располагалась в районе нынешней гостиницы «Юбилейная». В ней несколько раз бывал Владимир Спасович вместе со сверстниками. Учился он в Минской мужской гимназии. Ее, кстати, также посещали выходцы из татар.

Вскоре отец Спасовича становится инспектором Минской врачебной управы. Это достаточно высокая должность, сродни нынешнему начальнику управления здравоохранения облисполкома.

Еще один неординарный факт: Владимир Спасович пошел в гимназию сразу в 4-й класс. С 1838 года в гимназии было запрещено преподавание на польском языке, предметы излагали исключительно на русском. Белорусский язык в то время в Российской империи вообще был под запретом, книги печатать на нем не разрешалось.

Минская мужская гимназия размещалась в самом центре Старого города на Высоком рынке, в старинном здании, возведенном еще в ХVІІ столетии для мужского базилианского монастыря. Это 3-этажное здание до сих пор красуется на площади Свободы в Минске. На нем установлено сразу несколько мемориальных бронзовых досок. На одной из них среди самых знаменитых выпускников Минской мужской гимназии 4-й сверху значится фамилия Владимира Спасовича.

Памятные доски на бывшем здании Минской мужской гимназии

 

Закончил гимназию Владимир Спасович с отличием в 1845 году и получил звание коллежского регистратора.

Столичный Санкт-Петербург

И сразу же поступил в Санкт-Петербургский университет на юрфак, который окончил со степенью кандидата права в 1849 году и был оставлен на кафедре правоведения.

В 20 лет он написал магистерскую диссертацию, а в 22 года успешно ее защитил.

В 1857 году Владимир Спасович при содействии профессора Константина Кавелина, с которым сошелся очень близко, добился профессуры.  Следует отметить, что профессор Кавелин в этот период преподавал русскую историю и гражданское право наследнику российского престола, будущему императору Николаю II.

На протяжении 1857–1861 годов Владимир Спасович служил профессором уголовного права в Санкт-Петербургском университете.  Николай Костомаров утверждал: «Студенты очень любили его, не только поляки, но и русские. Никто из профессоров не заботился так сердечно и горячо об их нуждах: если приходилось составить какой-нибудь литературный вечер, спектакль или концерт, или что-нибудь иное для поддержания бедных студентов, Спасович всегда был главным учредителем и заохочивал к участию литераторов и ученых». В этих словах читается определенная зависть, если знать, что самого Костомарова столичные студенты публично освистали, после чего он наотрез отказался преподавать.

В 1857 году прогремела слава о Спасовиче, как о выдающемся лекторе, лучшем, чем Костомаров. Народ ломился на его выступления. Вот что записал в своем дневнике современник: «Наслышавшись об искусстве нового лектора, Полина Суслова, знакомая Ф.М. Достоевского, предложила сестре: “Пойдем, послушаем, читает получше Костомарова”».  С тех пор на лекциях Спасовича не раз присутствовал и знаменитый российский романист.  Не здесь ли следует искать первые причины похолодания в отношениях между Костомаровым и Спасовичем. Наш земляк подвинул с первого места лучшего российского историка, любимца Александра II. Не потому ли между ними пробежала черная кошка?

В 1861 году в Петербурге произошли студенческие волнения. О них мы уже писали в статье про Франтишка Богушевича. В знак протеста против жестокого подавления студенческих волнений властями сразу 6 профессоров Санкт-Петербургского университета и ректор Плетнев подали в отставку. Среди них Константин Кавелин, Михаил Стасюлевич, Александр Пыпин, Борис Утин и Владимир Спасович. Профессор русской истории Николай Костомаров отказался поддержать своих коллег, поскольку боялся остаться без средств к существованию. На фоне других поступок Костомарова по отношению к студентам выглядел предательством.

Расчет профессора Костомарова был прост: верноподданнически служить российскому самодержавию. И он достиг своей цели. Со временем стал действительным статским советником (гражданский чин, равный генералу), получал стабильное жалование профессора, хотя более никогда не преподавал.

Чтобы понять характер отношений между Николаем Костомаровым и Владимиром Спасовичем в эту пору, достаточно вчитаться в строки, в которых историк описывает действия юриста на фоне бунта студентов. Удивительно, но Николай Костомаров дважды обращается к этой ситуации. Как следует из его пояснений, Владимир Спасович сначала подал прошение об отставке, но ходу этому документу не дали. Изначально прямых обвинений в адрес Спасовича вроде бы и нет. А во втором случае Костомаров прямо говорит, что Спасович предал своих товарищей и отозвал свое прошение.

Действительно, несмотря на то что несколько месяцев университет был закрыт, Владимир Спасович по-прежнему числился экстраординарным профессором и получал соответствующее жалование. Он также ходатайствовал о своем переводе ординарным профессором в Казанский университет. Однако император Александр II лично воспрепятствовал этому назначению. Причина высочайшего отказа выяснилась только через много лет. Кто-то из высоких недоброжелателей Спасовича направил донос императору. Возможно, этим кто-то был Николай Костомаров. В доносе Спасовича обвинили в том, что в своих лекциях по уголовному праву он оправдывает государственных преступников. В частности, якобы Владимир Спасович утверждал, что бывают случаи, когда лица, признаваемые виновными юридически, с нравственной точки зрения не только правы, но чуть ли не святы. В качестве примеров приводил поляков, осужденных русским правительством, за проявления любви к своему отечеству (имелась в виду Речь Посполитая, которая была захвачена вооруженной силой и включена в состав Российской империи).

Император Александр II не разрешил оставлять Спасовича в профессорском звании, и тот был вынужден преподавать криминальное право в училище правоведения.   Владимир Спасович преподавал также в первом свободном русском университете. Однако этот вольный университет просуществовал недолго. Уже весной 1862 года лекции в нем были прекращены.

Лучший учебник уголовного права

В 1862 году Владимир Спасович на основе своих лекций пишет «Учебник уголовного права». При этом связи с родиной Спасович не порывал. Летом 1862 года его встретил в поезде Санкт-Петербург – Вильно все тот же Костомаров. Как оказалось, Спасович ехал к своему закадычному другу, Александру Оскерко, про которого позднее говорили, что «если  разобрать деятельность этого мирного революционера Оскерко и его намерения, они окажутся несравненно выше всех подвигов Сераковских, Звиждовских и Калиновских». Естественно, что Владимир Спасович  не стал посвящать Николая Костомарова в свои дела.

В 1863 году в возрасте 34 лет Владимир Спасович закончил «Учебник криминального права».  Издателем этой книги выступил не кто иной, как  Иосафат Огрызко, личный друг Владимира Спасовича, минский гимназист и кандидат права Санкт-Петербургского университета, а также участник восстания Кастуся Калиновского.

Для того времени это была суперсовременная книга. Многие оценивали ее  как «явление светлое и отрадное». За нее Спасовичу была присуждена ученая степень доктора права. Однако у этой книги с точки зрения российских властей был большой изъян: Спасович в ней резко критиковал российское имперское «Уложение о наказаниях криминальных и исправительных» 1845 года.

Специальная комиссия во главе с шефом жандармов Долгоруковым, созданная «высочайшим указом», обнаружила в учебнике аж 36 мест, в которых содержались мысли,  враждебные российскому самодержавию. Согласно царскому указу издание конфисковали. В 1864 году учебник Владимира Спасовича по указу императора был запрещен.

Владимир Спасович ненавидел российское самодержавие, оно ему платило той же монетой.  Именно Спасовича обвинял виленский генерал-губернатор Михаил Муравьев в распространении вольнодумства среди студенчества. И только отсутствие письменных улик спасло знаменитого ученого от неприятностей со стороны властей. Он, как и полагалось юристу, всегда был предельно осторожен. Никаких письменных доказательств его участия в восстании 1863–1864 годов Муравьеву добыть не удалось. В результате спесивый генерал-губернатор выместил злобу на отце Владимира Спасовича – Данила Спасович в 1864 году был уволен со службы. Формальным поводом для этого послужил возраст отца – ему было 67 лет.

В это время Владимир Спасович работал над изданием многотомного свода законов, сеймовых постановлений, привилеев и других законодательных актов, которые действовали на территории Королевства Польского и Великого княжества Литовского. Оно называлось Volumina legum. Он также трудился над подготовкой критического издания Литовских Статутов, но последнее вследствие закрытия типографии Огрызко не осуществилось.

В общем несколько лет Владимир Спасович был вынужден перебиваться временными заработками, в том числе писал статьи для литературных журналов.

Присяжный поверенный

На 38-м году жизни Владимир Спасович поступил в адвокатуру. Однако этот термин в Российской империи был под негласным запретом. Официально его должность именовалась «присяжный поверенный». Переход в адвокатуру был в высшей степени успешным для него. С материальной точки зрения он приобрел большую выгоду. Можно предположить, что у некоторых бывших коллег это вызывало обычную зависть. Про это упоминает в своей автобиографии Николай Костомаров.

В адвокатуре карьерный рост Спасовича более чем очевиден.

В 1867 году он был избран в совет Санкт-Петербургской коллегии присяжных поверенных и бессменно в нем заседал. А с 1874 году стал председателем совета.

По мнению Спасовича, цель адвокатуры общая для всей судебной реформы, проводимой российскими властями при императоре Александре II. Введение института адвокатуры было одним из главных звеньев судебной реформы. Адвокатура подтверждала принцип разделения властей, как посредника между государством и гражданином.

Оружием адвокатуры Владимир Спасович считал свободное слово. По его образному выражению, «адвокаты – это рыцари живого слова, слова, которое более свободно, нежели печатное». «Прежде чем председательствующий в суде решит остановить вас, слово адвоката уже ускакало за три версты вперед, и его уже не вернуть, не остановить», – именно в таком смысле высказывался Владимир Спасович.

Ни для кого не секрет, что все свои судебные речи адвокат Спасович писал заранее. Для него не имело значения, это короткая застольная речь или многочасовое выступление по сложнейшему судебному делу. К любым из них он готовился основательно. Этим иногда довольно коварно пользовались некоторые его противники. Как правило, они ограничиваясь только кратким изложением оснований обвинения, а свои основные аргументы выдвигали уже после того, как Спасович закончил выступление. Причем его возражения в этой ситуации порой бывали слабы.

Частенько Спасовичу доводилось выступать по политическим делам. Как правило, он возглавлял сторону защиты во всех крупных политических процессах в России. Таковых насчитали 17. Одним из самых сложных был «нечаевский». В результате Спасовичу, защищавшему сразу трех подсудимых, удалось добиться многого: смягчили наказание Кузнецову – участнику убийства студента Иванова, переквалифицировали действия Ткачева со статьи о государственном преступлении на значительно менее тяжкую норму Уголовного уложения – «нарушение постановлений о печати», а также полностью оправдали Томилову.

Жандармский агент, присутствовавший на этом процессе, докладывал начальству: «Спасович принадлежит к числу замечательных даровитых ораторов, к тому же обладает громадными юридическими познаниями. Без преувеличения можно сказать, что в одном Спасовиче больше ума и научных сведений, чем во всем составе суда и прокуратуры».  Его судебные речи представляют интерес не только как памятники юридической мысли. Профессиональные адвокаты до сих пор черпают идеи в них. Именно поэтому его книги переиздают.

Книги В. Спасовича, переизданные в 2010 и 2015 годах в России и Беларуси, а также 10-томник начала ХХ века
(на различных российских аукционах за 10-томник В. Спасовича просят от 1 до 10 тыс. долл.
США).

 

Адвокатура дала Спасовичу финансовую независимость, и все же он считал ее занятием суетным. Уже через 6 лет после поступления в адвокатуру он выкупил поместье Лемешовка на Украине, где владел 1579 десятинами земли. Он сдавал его в аренду заводам по производству сахара. В Лемешовке Спасович построил большое имение, сюда же переехали из Минска его престарелые родители. После смерти Спасовича в его имении с 1934 по 1993 годы располагалась средняя школа, а сейчас – Лемешевский мужской монастырь.

Чужой для «русского мира»

«Спасович по душевному складу своему был продуктом западно-европейской, чем русской жизни», – утверждает адвокат Максим Винавер, один из друзей Спасовича. Эту чуждость «русскому миру» хорошо видели русские люди. Неслучайно эту чуждость отметил реакционный публицист, редактор «Московских ведомостей» и «Русского Вестника» Михаил Катков. Эта чуждость Владимира Спасовича не могла не бросаться в глаза.

Сам Спасович написал: «Я почти всю свою жизнь был человек частный. Государственная служба моя была недолгая и весьма неудачная. Служил в суде секретарем – меня отставили. Профессорствовал – меня и от этого дела уволили. Вероятно, такой мой темперамент – к государственной службе не подходящий». Здесь намек на неуспешную работу в самом начале карьеры в канцелярии Палаты уголовного суда, куда он устроился после окончания юрфака. Далее он указывает: «Я антицерковник, антинационалист и антигосударственник… В детстве я окунулся в другую среду, точно в глубокое озеро, в волнах которого я поздоровел и окреп. Это озеро была моя родина, моя Литва, или Белая или Черная Русь, – разные разно ее называли. Моя родина преподана была мне в готовой форме, культурной и исторической, в форме польской культуры». Он был чужаком для русского мира и прекрасно понимал разницу между этническим поляком и этническим литвином (белорусом). Его родина никак не Польша, его родина – БЕЛАРУСЬ.

Беларусь всегда интересовала Спасовича, для этой темы он всегда находил место в своих печатных изданиях. Именно поэтому в польскоязычном петербургском журнале «Край», издаваемом Владимиром Спасовичем, Александр Ельский опубликовал свою первую статью на белорусскую тему. В ней, приводя в пример многие провинциальные языки Европы, он утверждал, что белорусы имеют такое же право на свою национальную литературу, как и другие народы.

Именно в журнале «Край», публиковался и другой знаменитый белорусский адвокат Франтишек Богушевич.

В зрелые годы Владимир Спасович много путешествовал – финансовое состояние позволяло. Он изъездил все уголки Европы, путешествовал до самой старости. Он безумно любил смотреть на Альпы и особенно на лазурь южных морей. Не забывал и свою малую родину – в 1903 году он присутствовал на 100-летнем юбилее Минской мужской гимназии.  Надо полагать, что посетил Владимир Спасович в это время Кальварийские и Сторожовские могилки в Минске. На первых были похоронены его 5 сестер, на вторых – скончавшийся во младенчестве брат Михаил.  Их могилы до сих пор можно найти там.

Умер Владимир Спасович 26 октября 1906 года в Варшаве от гриппа. Он похоронен в своем поместье в Лемешовке. Поскольку у Спасовича никогда не было семьи, все свои сбережения он завещал Академии наук в Варшаве и фонду воспитанников Петербургского римско-католического общества.

Последняя тайна

В свое время знаменитого профессора русской истории Николая Костомарова больно задела одна фраза Владимира Спасовича. Спор между ними был принципиальный и публичный: о дальнейшей судьбе Российской империи. В одной из статей адвокат не сдержался и обозвал историка «сельской вздорной бабою».

Историк долго носил обиду в себе. В отместку он решил приоткрыть завесу личной жизни Владимира Спасовича.

В 1875 году практически полностью ослепший, седой и беззубый почти 60-летний старик продиктовал свою «Автобиографию» (300 страниц печатного текста). В этой книге историк подробно охарактеризовал многих, в том числе руководителей восстания 1863–1864 годов против царизма, казненных в Вильно через повешение, – Сигизмунда Сераковского и Кастуся Калиновского. Кстати, Николай Костомаров позволил себе «удовольствие» из любопытства понаблюдать одну такую казнь. Оцените разницу, Владимир Спасович «аки лев» сражался за права и свободы революционеров в суде, а Николай Костомаров побаловал себя лицезрением ужаснейшего зрелища. Мало того, он в подробностях пересказал мельчайшие детали этой казни.

Костомаров также дал слишком откровенные характеристики всех профессоров Санкт-Петербургского университета, с которыми ему довелось встречаться лично. В отношении Владимира Спасовича историк был немногословен. Он написал кратко: «С ним постоянно жил его друг, адвокат Борщов».  Мы не знаем, что скрывается за этой загадочной фразой. Возможно, это был профессиональный союз двух адвокатов на манер Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Не советуем поспешать с выводами и вам. Ни о ком другом из профессоров университета не было написано ничего подобного. Добавим только, что, по версии Костомарова, Борщов был таким же «русским» по отцу, как и Спасович, и таким же «поляком» по матери. И не менее Спасовича его друг был приверженцем всего «польского»… Вездесущий и всезнающий интернет в этом случае практически безмолвствует. Мы знаем только, что другом Владимира Спасовича был Борщов Емельян Александрович – петербургский адвокат с 1867 года.  По Костомарову выходило, что Спасович и Борщов – два сапога пара.

«Автобиография» Николая Костомарова была издана частями. Девятую главу, ту самую, в которой он не поскупился на слишком откровенные характеристики профессоров Санкт-Петербургского университета, опубликовали только в 1910 году. К этому времени Владимира Спасовича уже не было в живых. Сейчас эта книга свободна для прочтения в интернете и неоднократно переиздавалась в бумажном варианте.

Сам Владимир Спасович высказался по этому поводу следующим образом: «Я упрекаю все современные законодательства в том, что они недостаточно оттеняют, недостаточно различают то, что составляло литературный труд автора, и то, что, не составляя никакого литературного труда, может иметь интерес и значение как черта из жизни автора, как материал для его биографии. По моему мнению, второго рода данные должны бы с минуты смерти автора делаться достоянием общественным, совершенно годным с юридической точки зрения к напечатанию без чьего-либо то ни было соизволения. Запрещение издавать эти материалы, имеющие значение само по себе, но потому, что с ними связано воспоминание об историческом лице, стесняет права истории, мешает ее работам, а потому вредит вообще, не принося никому существенной пользы».

* статья публикуется в сокращенном варианте