Фабула дела

ДФР КГК взыскал с УП «П» 19 964 рубля налогов и пеней. УП «П» обратилось в суд. В иске просило признать решение ДФР КГК недействительным в связи с несоответствием требованиям законодательства и нарушением прав и законных интересов заявителя.

Позиция заявителя

ДФР КГК признал первичные учетные документы (далее — ПУД) УП «П» по взаимоотношениям с УП «Б» и УП «Я» не имеющими юридической силы, хотя доказательства, опровергающие факт совершения хозяйственных операций, отсутствовали.

Кроме того, заинтересованное лицо в нарушение п. 59 Положения о порядке организации и проведения проверок включило в акт проверки УП «П» документально не подтвержденные факты о его деятельности, не выяснило всех существенных для принятия обоснованного решения фактов и обстоятельств.

УП «П» не допускало нарушений законодательства. 

Позиция заинтересованного лица

Представитель заинтересованного лица заявленные требования считал необоснованным и не подлежащими удовлетворению по основаниям, изложенным в отзыве на заявление, в письменных пояснениях. Контролирующий орган в ходе проверки собрал доказательства, подтверждавшие необоснованность принятия УП «П» к бухучету не имеющих юридической силы ПУД по взаимоотношениям с УП «Б» и УП «Я».

Решение суда

В соответствии с подп. 12.3 п. 12 Указа N 510 ДФР КГК на основании предписания провел дополнительную проверку УП «П» по вопросам правильности исчисления, полноты и своевременности уплаты налогов в бюджет при осуществлении финансово-хозяйственных операций с УП «Б» и УП «Я». По итогам проверки ДФР КГК взыскал с УП «П» 19 964 рубля.

Суд, исследовав материалы дела, выслушав пояснения представителей участвовавших в деле лиц, свидетелей, оценив представленные доказательства, удовлетворил заявленные требования, исходя из следующего.

Признавая ПУД по взаимоотношениям УП «П» с УП «Б» и УП «Я» не имеющими юридической силы, контролирующий орган учел:

— сведения, содержавшиеся в протоколах допросов свидетелей (директоры УП «Б» и УП «Я» фактически там не работали и документы не подписывали);

— информацию, представленную собственниками помещений, указанных в ПУД в качестве пунктов погрузки (разгрузки) ТМЦ;

— сведения о включении УП «Б» и УП «Я» в реестр коммерческих организаций и ИП с повышенным риском совершения правонарушений в экономической сфере.

Представители заявителя в ходе судебного разбирательства утверждали, что с должностными лицами и работниками УП «Я» и УП «Б» директор заявителя не был знаком и никогда не общался. Сделки с указанными организациями имели реальный характер. УП «П» размещало в интернете рекламные объявления о реализации товара. Именно там указанные контрагенты могли найти информацию о деятельности предприятия. Обстоятельства заключения с ними сделок директор УП «П» не помнил в связи с давностью их заключения и большим количеством осуществляемых хозяйственных операций. Доставка товара согласовывалась непосредственно с контрагентами посредством телефонных переговоров либо интернет-переписки. Денежные средства за реализованный товар на счет заявителя поступили, он перечислил их на счета контрагентов. Хозяйственные операции на основании ПУД на счетах бухучета УП «П» не всегда отражались своевременно, поскольку главбух в штате был не на протяжении всего периода деятельности.

Заинтересованное лицо в обоснование возражений против заявленных требований привело следующие доводы:

— УП «П» оформляло ПУД по взаимоотношениям с УП «Я» и УП «Б», чтобы обналичить денежные средства. Сначала на счет заявителя поступали денежные средства от УП «Я» и УП «Б», а затем под эти перечисления оформлялись ПУД;

— номинальные директора УП «Я» и УП «Б» отрицали причастность к финансово-хозяйственной деятельности данных субъектов и к оформлению ПУД, признанных по результатам контрольных мероприятий не имеющими юридической силы;

— собственники помещений, указанных в качестве места нахождения УП «Я» и УП «Б», отрицали факт нахождения в данных помещениях указанных организаций, их должностных лиц и ТМЦ;

— данные ФСЗН свидетельствовали, что подписать ПУД от имени УП «Я», УП «Б» иные работники не могли ввиду их отсутствия;

— УП «Я» и УП «Б» входили в реестр коммерческих организаций и ИП с повышенным риском совершения правонарушений в экономической сфере.

При этом заключение эксперта управления Госкомитета судебных экспертиз по результатам судебной компьютерно-технической экспертизы, проведенной в рамках предварительного следствия по уголовному делу, в распоряжении заинтересованного лица на момент проверки отсутствовало.

В качестве основания для признания ПУД по взаимоотношениям между заявителем и УП «Я», УП «Б» не имеющими юридической силы контролирующий орган использовал и иную информацию, не отраженную в акте проверки.

В ходе судебного разбирательства дела суд в качестве свидетеля опросил Я. Тот пояснил, что его назначили на должность директора УП «Я» обманным путем. Документы, представленные на обозрение, он не подписывал, контроль за деятельностью предприятия не осуществлял. Зарплату за осуществление функций директора получал.

Опрошенный в качестве свидетеля А. пояснил, что был сотрудником ДФР КГК, проводившим дополнительную проверку УП «П». В ходе проверок лжепредпринимательских структур и выездов к их основным контрагентам выявил наличие у УП «Я» и УП «Б» дебиторской задолженности перед УП «П». В офисе УП «П» в рамках предписания должностное лицо составило акт сверки взаимных расчетов по взаимоотношениям с УП «Б». Задолженность отсутствовала, а по взаимоотношениям с УП «Я» была. Для исследования правильности внесения сведений в акт сверки А. затребовал карточку счета 62. Необходимость уточнения у представителя УП «П» дополнительных сведений о наличии ПУД, хозяйственные операции по которым не отражались на счетах бухучета, отсутствовала, поскольку имела место реализация товара, а не его приобретение.

Свидетель А. также указал, что основанием для вывода об отсутствии юридической силы у ПУД заявителя стали:

— полученные в ходе предварительного следствия копии протоколов допроса должностных лиц организаций, имевших признаки лжепредпринимательских структур;

— протоколы допроса и объяснения должностных лиц и лиц, причастных к противоправной деятельности;

— включение контрагентов УП «П» после совершения хозяйственных операций в реестр коммерческих организаций и ИП с повышенным риском совершения правонарушений в экономической сфере.

Все доказательства проверяющий отразил в акте, на основании которого ДФР КГК принял оспариваемое решение.

Заслушав лиц, участвовавших в деле, оценив представленные доказательства, суд пришел к следующим выводам.

Проверяемый субъект признается добросовестно исполняющим требования законодательства, пока не доказано иное <*>.

Как следует из преамбулы Указа N 510, данный НПА определяет единый порядок контрольной (надзорной) деятельности в Республике Беларусь. Проверяющие при проведении проверки обязаны выяснить все существенные для принятия обоснованного решения факты и обстоятельства <*>. В акте проверки необходимо соблюдать ясность и точность изложения выявленных фактов. Не допускается включать в него не подтвержденные документально факты и данные о деятельности проверяемого субъекта <*>.

Нормы Указа N 510 имеют императивный характер, следовательно, содержат обязательные для исполнения указания для субъектов регулируемых правоотношений.

С учетом комплексного толкования норм Положения о порядке организации и проведения проверок решение по акту проверки принимается непосредственно на основании установленных в ходе проверки и подтвержденных документально фактов и данных о деятельности проверяемого субъекта. Вывод о допущенных им нарушениях можно сделать лишь на основании доказательств, отраженных в акте проверки.

Исходя из этого, суд отклонил довод заинтересованного лица о том, что в качестве доказательств контролирующий орган использовал и иную информацию, не отраженную в акте проверки. В частности, доказательства, представленные контролирующим органом в ходе судебного разбирательства: сведения базы данных ФСЗН в отношении работников УП «Я» и УП «Б»; сведения банка о движении денежных средств по счетам УП «Я» и УП «Б»; протокол допроса свидетеля С.; заключение эксперта управления Госкомитета судебных экспертиз; предписание на представление документов (их копий) и иных носителей информации; акт сверки взаимных расчетов между УП «П» и УП «Б», акты сверки взаимных расчетов между УП «П» и УП «Я»; карточку счета 62 УП «П».

Представленные заинтересованным лицом в ходе судебного разбирательства доказательства, которые не стали предметом оценки при проведении контрольных мероприятий, не могли использоваться для подтверждения обоснованности выводов акта проверки и стать основанием для доначисления заявителю налогов и пеней.

Суд также отклонил довод заинтересованного лица, согласно которому ПУД по взаимоотношениям УП «Я» и УП «П», УП «Б» и УП «П» оформлялись для обналичивания денежных средств. Указанный довод основывался на предположениях и не подтверждался доказательствами, соответствовавшими критериям относимости, допустимости и достоверности.

Несвоевременное отражение хозяйственных операций на счетах бухучета организации нельзя считать неоспоримым доказательством их отсутствия. Он может свидетельствовать о нарушении порядка ведения бухучета.

Административный процесс в отношении должностных лиц УП «П» при непосредственном обнаружении признаков административного правонарушения и наличии полномочий на его ведение контролирующий орган в сроки, установленные законодательством, не начал. Причины, по которым это не произошло, представитель заинтересованного лица и свидетель А. указать не смогли.

Контролирующий орган по результатам проверки, проведенной в пределах его компетенции, может признать ПУД не имеющим юридической силы в случае наличия доказательств, опровергающих факт совершения отраженной в нем хозяйственной операции.

Суд отклонил довод заинтересованного лица о том, что одним из доказательств отсутствия юридической силы у ПУД, оформленных по взаимоотношениям заявителя с УП «Я» и УП «Б», были объяснения и протоколы опросов номинальных директоров УП «Я», УП «Б», которые отрицали причастность к финансово-хозяйственной деятельности указанных субъектов.

Ранее принятое решение экономического суда по иску УП «Я» к Я., К. о привлечении их к субсидиарной ответственности по обязательствам УП «Я» установило, что Я. и К., осуществляя функции руководства предприятием, не организовали надлежащего ведения бухучета, не обеспечили организацию хранения ПУД, регистров бухучета, отчетности, других документов. В результате УП «Я» по результатам налоговой проверки доначислили обязательные платежи в бюджет, неуплата которых привела к возникновению кредиторской задолженности, повлекшей экономическую несостоятельность (банкротство).

Следовательно, вступившее в законную силу решение суда установило факт осуществления Я. и К. функций руководителей УП «Я». Кроме того, факт нахождения указанных лиц в должности директоров в период оформления ПУД, признанных заинтересованным лицом не имеющими юридической силы, подтверждали сведения из базы данных ФСЗН.

В свою очередь, при проведении проверки контролирующий орган не назначил почерковедческую экспертизу, чтобы проверить обоснованность доводов, согласно которым подписи в ПУД поставили иные лица.

Из представленной банком информации о движении денежных средств по счетам УП «Я» следовало, что предприятие платило налоги, в том числе подоходный, страховые взносы, оплачивало коммунальные услуги, делало отчисления в ФСЗН, снимало денежные средства со счета в целях выплаты зарплаты.

Приговор суда, вступивший в законную силу, установил, что УП «Я» и УП «Б», наряду с фиктивными, заключали и реальные сделки. Причем факт оказания пособничества в уклонении от уплаты налогов должностным лицам УП «П» данный приговор не установил. Контролирующий орган не учел эти факты и обстоятельства при оценке доказательств, положенных в основу вывода об отсутствии юридической силы у ПУД, оформленных по взаимоотношениям УП «П» с УП «Я» и УП «Б». Факт нерасположения организации по месту, указанному в ее учредительных документах, по мнению суда, не может неоспоримо доказывать отсутствие хозяйственной операции.

По мнению заинтересованного лица, основанием для признания ПУД не имеющими юридической силы может стать факт включения контрагентов в реестр коммерческих организаций и ИП с повышенным риском совершения правонарушений в экономической сфере. Суд не принял данный довод во внимание. Сам по себе факт включения субъекта хозяйствования в реестр не имеет определяющего значения и не свидетельствует об отсутствии хозяйственной деятельности до момента включения в реестр. Этот факт подлежит оценке судом с учетом всех установленных в ходе проверки обстоятельств. При этом УП «Я» и УП «Б» включили в реестр после совершения хозяйственных операций, оформленных ПУД, признанными не имеющими юридической силы.

Кроме того, из материалов дополнительной проверки не усматривалось, какую налоговую выгоду извлек заявитель при осуществлении фиктивных, по мнению контролирующего органа, хозяйственных операций, в чем заключался налоговый интерес.

Исходя из вышеизложенного, суд пришел к выводу, что заинтересованное лицо не доказало отсутствия фактической предпринимательской и производственной деятельности УП «Я» и УП «Б», реализацию УП «П» схемы ухода от налогообложения, направленности деятельности налогоплательщика исключительно на минимизацию налоговых обязательств. При этом ПУД нельзя признать недействительным лишь по формальным признакам при отсутствии доказательств, опровергающих факт осуществления отраженной в нем хозяйственной операции.

Пункт 5 Директивы N 4 определил необходимость придания контрольной (надзорной) деятельности предупредительного характера, перехода к преимущественному использованию профилактических мер, направленных на предотвращение правонарушений при осуществлении предпринимательской деятельности.

По мнению суда, проверяющие включили в акт дополнительной проверки УП «П» не подтвержденные документально факты и данные о деятельности УП «П» по взаимоотношениям с УП «Я» и «Б». Доначисление налогов и пеней при изложенных выше обстоятельствах суд расценил как несоответствие принципу презумпции добросовестности субъектов хозяйствования, установленному п. 1 Декрета N 7, принципу превентивности контрольной (надзорной) деятельности, установленному п. 5 ДирективыN 4, а также как нарушение прав и законных интересов плательщика.

В связи с указанным суд удовлетворил требования заявителя в полном объеме и признал недействительным решение ДФР КГК. Суд обязал ДФР КГК устранить допущенные нарушения прав и законных интересов УП «П» в течение 5 дней со дня вступления решения суда в законную силу.