К неожиданному выводу пришли греческие экономисты, проанализировав эффект реформирования государственного сектора странами после получения кредитной поддержки от Международного валютного фонда (МВФ). Оказалось, что на практике выросла доля теневой экономики за счет сокращения формального частного сектора, а не государственного.

О чем речь?

Международные организации, включая МВФ и Всемирный банк, неоднократно высказывались за реформы в госсекторе Беларуси. Среди причин называлось то, что, например, убыточные государственные предприятия являются бременем для экономики и бюджета. Из-за этого эксперты предлагали снизить объемы директивного кредитования, усовершенствовать управление компаниями, разделив функции собственника и регулятора, провести реструктуризацию и привлечь стратегических инвесторов.

Под масштабную программу реформ международные финансовые институты, как правило, готовы выделять финансирование. Одним из условий предоставления кредита является сокращение занятости в госсекторе. Такая опция появилась после того, как многие развивающиеся страны столкнулись с сочетанием долгового и финансового кризиса по причине в том числе раздутой бюрократии и быстрого роста государственного потребления, пишет econs.online.

Однако греческие экономисты Антонис Адам и Томас Моутос пришли к выводу, что небогатые страны, решающие задачу сокращения неэффективного госсектора, сталкиваются с ростом неэффективного неформального сектора. А поскольку госбюджет недополучит налогов, то снизится финансирование образования, здравоохранения и инфраструктуры. А это те общественные блага, которые способствуют экономическому росту любой страны.

Что показало исследование?

Эксперты проанализировали эффект сокращений в госсекторе, связанных с программами поддержки от МВФ с 1990 по 2018 г., сравнив доли теневой экономики за год до начала программы и в течение пяти лет после.

За этот период 42 кредитные программы МВФ предполагали сокращение численности госслужащих и еще 48 – сокращение численности и/или фонда оплаты труда госсектора.

Через пять лет после начала реформ доля госсектора не изменилась и оставалась на уровне 30% ВВП. В то же время теневая экономика расширилась в среднем на 1,3 процентных пункта до 36,3% ВВП. А формальный частный сектор сократился до 33,7% ВВП. То есть в частном секторе происходило перераспределение экономической активности из формальной в неформальную часть.

Исследователи считают, что сокращение занятости в государственном секторе влияет на размер неформального сектора двумя путями.

Во-первых, по мере сокращений в госсекторе число сотрудников, доступных для найма в частном секторе, растет, и рыночная зарплата, получаемая неформально занятыми работниками, снижается. Это приводит к увеличению занятости и объема производства в неформальном секторе.

Во-вторых, снижение уровня зарплаты в неформальном секторе приводит к переключению потребительского спроса с высококачественной продукции на низкокачественную. Что, в свою очередь, приводит к дальнейшему увеличению выпуска неформального сектора и снижению производства в формальном.

Получается, что программы МВФ, направленные на сокращение занятости в государственном секторе, могут быть несовместимы с целью сокращения теневой экономики, указывают Антонис Адам и Томас Моутос. Но это не значит, что реформы госсектора обречены, считают экономисты. По их словам, если сокращение занятости в госсекторе необходимо для экономической стабильности, реформы должны предусматривать дополнительные меры, направленные на поддержку занятости в формальном секторе и на предотвращение роста «серой» экономики.

А в Беларуси большая теневая экономика?

Надо сказать, что часть экономики находится «в тени» во всех странах, но размеры этой тени разнятся. Согласно расчетам МВФ, в странах с низким и средним уровнем дохода на неформальный сектор приходится в среднем 35% ВВП, в то время как в странах с развитой экономикой – около 15%.

Оценка неформальной экономики в Беларуси отличается в различных исследованиях. По данным экономиста Ирины Бобковой, к 2020 году удельный вес теневой экономики в Беларуси оценивался примерно в 20–22% ВВП.  Около 13 п.п. приходится на ненаблюдаемую экономику, объем которой оценивается по методикам ООН и международных финансовых организаций, и 7–9 п.п. формируется за счет сектора экономики, связанного с игнорированием официальных механизмов налогообложения, принятого в стране законодательства. В работе исследователей БГУ говорится, что в 2020 году объем теневой экономики достиг 28,9% к ВВП.

Более поздних расчетов не удалось найти, но эксперты допускали рост масштабов теневой экономики в связи с пандемией и геополитической напряженностью в регионе.