Белорусские банки все чаще позиционируют себя в качестве «экосистем» и «маркетплейсов». Однако такой подход не очень нравится Национальному банку. Поэтому регулятор банковского сектора хочет взять данный вопрос под свой контроль, закрепив это на законодательном уровне. Эксперты понимают мотивы Нацбанка, который хочет нивелировать возникающие риски от деятельности экосистем. Но опасаются, чтобы регуляторная политика не снизила качество услуг для потребителей и не загубила предпринимательские инициативы.
Что такое экосистема
Сегодня экосистемы описывают как динамичные и постоянно развивающиеся сообщества, которые создают новую ценность через сотрудничество и конкуренцию. При этом, как подчеркивают в Deloitte, конкуренция здесь уходит на второй план. Общие цели и интересы, а главное, необходимость отвечать на растущие запросы потребителей, делают сотрудничество основой экосистемного бизнеса.
Если упрощенно, то экосистема — это набор сервисов и услуг, объединенных вокруг одной компании. Например, «Яндекс» помимо почты и поиска информации предлагает другие разные услуги — от заказа еды до вызова такси.
Для пользователей экосистем главное преимущество в удобстве работы с единой платформой: есть единый клиентский ID, нет необходимости все время вводить логин и пароль. Помимо этого, имеется и централизованная поддержка клиентов. Консультацию по любому из сервисов предоставят в общем контакт-центре. Плюс для клиента внутри экосистемы более привлекательные условия, чем при использовании отдельных сервисов. Прежде всего, за счет разнообразных подписок — таких как, например, Amazon Prime, которая включает бесплатную доставку, ранний доступ к скидкам, бесплатные образцы продукции, музыкальный сервис и прочее.
Вместе с тем, отмечают эксперты, у потребителей часто создается иллюзия бесплатности услуг платформы при отсутствии комиссии за ее сервисы. Однако в этом случае формой монетизации для платформы является реклама (то есть потребитель платит своим вниманием) либо комиссия платформы учтена в цене на приобретаемый товар или услугу. Таким образом, адресное предложение потребителю может быть подобрано платформой исходя не столько из его интересов, сколько из условий соглашений о рекламном продвижении того или иного товара.
Традиционно крупнейшими международными экосистемами считают четыре американские технологические компании: Google, Apple, Facebook и Amazon и две китайские: Alibaba и Tencent. Эти бигтех-компании за счет успешного использования цифровых платформ и естественного включения в свой периметр смежных сегментов рынка нарастили существенное влияние за счет как финансовой успешности, так и массовости клиентской аудитории.
Особенностью России является лидирующая роль финансового сектора в создании экосистем. Их сейчас развивают крупнейшие банки (Сбербанк, ВТБ, Альфа-Банк, Тинькофф Банк). Но не отступают от них и ИТ-компании, в том числе «Яндекс», Mail.ru Group.
По оценке экспертов McKinsey, к 2025 году на экосистемы может прийтись около 30% глобального ВВП (60 трлн долларов).
Опасность экосистем кроется в монополизации рынка крупными компаниями. Особенности платформенных бизнес-моделей (фокус на стремительный набор клиентской базы для активизации сетевых эффектов, склонность клиентов оставаться внутри экосистемы, эффект экономии на масштабе, формирование и анализ больших клиентских данных, их использование для маркетинга и продвижения товаров, в том числе при выходе платформ на новые сегменты) создают мощную основу роста их рыночной власти, вплоть до доминирования на рынках, на которых они представлены.
А как в Беларуси
В Беларуси свои экосистемы продвигают многие вышеперечисленные российские корпорации, в первую очередь банки и айтишники. Впрочем, масштаб их деятельность не так широк, как в России.
Однако Национальный банк предложил внести изменения в Банковский кодекс, которые наделят его полномочиями по регулированию деятельности банков в части создания экосистем и маркетплейсов. Это следует из статьи, написанной представителями Нацбанка для ведомственного журнала «Банковский вестник».
Представители регулятора отметили, что в настоящее время отсутствуют правовые основания для деятельности банков в качестве экосистем или маркетплейсов.
При этом ссылки отдельных банков на то, что они действуют в рамках оказания консультационных или информационных услуг (которые разрешено оказывать банкам в соответствии с частью четвертой статьи 14 Банковского кодекса), Нацбанку представляются несостоятельными, «поскольку под указанными информационными и консультационными услугами понимается предоставление информации или оказание клиентам консультаций относительно услуг, предоставляемых самими банками, а не продажа товаров, работ и услуг третьих лиц с использованием IT-платформ банка».
«Анализ предлагаемых банками вариантов реализации экосистем и маркетплейсов приводит к понимаю, что они собираются «торговать» базой своих клиентов (предлагая продавцам товаров, работ и услуг обширные возможности по рекламе среди клиентской базы банка), при этом не создавая дополнительной ценности для конечного потребителя в отличие от традиционных экосистем и маркетплейсов», говорится в статье.
Представители регулятора напомнили, что «крупнейшие мировые экосистемы возникли на базе больших технологических компаний, обладающих значительными массивами данных и широкой клиентской базой». Основным фактором, который позволил указанным компаниям выиграть в конкурентной борьбе, «явилось создание дополнительной ценности для конечного потребителя (в основном путем принятия на себя всех рисков, связанных с организацией взаимодействия с конечными продавцами товаров, работ, услуг)». При этом финансовые организации, которые стали частью подобных экосистем, «выполняют исключительно технические функции по организации расчетов или кредитованию покупки товаров, работ, услуг и не принимают на себя несвойственные финансовым организациям риски, присущие деятельности экосистем и маркетплейсов».
В Нацбанке считают, что «нерегулируемое развитие экосистем может привносить новые риски как для участников экосистем, так и для иных экономических субъектов, на которые влияет их деятельность, и для экономики в целом». Такими рисками становятся «риски недобросовестной конкуренции и монополизации отдельных сегментов рынка, дискриминации участников экосистемы, монополизации технологий, неправомерного использования персональных данных клиентов, недостаточности информационной безопасности и защиты от мошенничества».
Что думают эксперты
Экономист проекта BEROC Анастасия Лузгина считает, что в Беларуси экосистемы и финансовые маркетплейсы находятся еще на начальной фазе развития.
— Более того, так как это сфера достаточно новая, то часто происходит путаница между экосистемой и маркетплейсом. Финансовый маркетплейс – это единая платформа, «одно окно» для выбора провайдера финансовых услуг, сравнения курсов валют, ставок по кредитам и депозитам, определения и получения лучших предложений. Маркетплейсы могут также специализироваться на конкретных видах финансовых продуктов, например, предлагать только кредитные сервисы от разных банков. В тоже время в экосистеме финансового института пользователю предлагаются различные финансовые продукты, но под единым брендом, — говорит Лузгина.
Вместе с тем она отмечает, что в связи с технологическим развитием идет трансформация банковского сектора.
— Современный банк – уже представляет экосистему. За счет создания дочерних структур или партнерства с другими компаниями он предлагает не только кредиты, депозиты и карточки, но и ряд дополнительных финансовых услуг (инвестиции, лизинг, страхование), нефинансовые сервисы (такси, доставка еды и прочее). То есть вокруг банка формируется круг партнеров, которые удовлетворяют потребности людей в части услуг, которыми они пользуются регулярно (оплатить счет, осуществить быстрый перевод, оформить страховку, заплатить за проезд в общественном транспорте, заказать такси и так далее). Безусловным преимуществом таких экосистем является удобство для потребителя: не нужно устанавливать много приложений, вводить пароли на каждой платформе, меньше тратится времени на операции по поиску и получению нужных сервисов и их оплате, — комментирует ilex Лузгина.
Наряду с этим экономист согласна с тезисом, что «банк не должен превращаться в площадку, где предлагается все и сразу».
— Банк в первую очередь финансовый институт. Он должен думать о нивелировании всевозможных рисков, потому что работает с деньгами клиентов. С другой стороны, банку, обладая большой клиентской базой, легче установить контроль над рынком. А ограничение конкуренции, как правило, приводит к снижению качества товаров и услуг и повышению цен. Поэтому, возможно определить какие-то ограничители, чтобы не произошла монополизация рынка. Но, мне кажется, в Беларуси еще до этого далеко, — говорит она.
Анастасия Лузгина допускает, что Нацбанк Беларуси может взять за основу российский опыт.
В апреле 2021 года Банк России выпустил первый доклад для общественных консультаций, в котором представил свое видение регулирования экосистем. В нем ЦБ отметил, что экосистемы должны строиться по открытому, а не закрытому принципу, «когда лидеры рынка захватывают в свой периметр все больше небанковских продуктов, собирают все больше данных, а данные становятся главным конкурентным преимуществом финансового бизнеса», так как это приведет к созданию «цифровых финансовых монополий».
Позже Центробанк представил концепцию по регулированию экосистем. Согласно ей к 2023 году регулятор может установить для банков риск-чувствительный лимит — предельную долю вложений в иммобилизованные (небанковские) активы относительно ее совокупного капитала. Она должна вписаться в лимит на уровне 30% капитала банка (к 2025–2027 годам). Если он будет превышен, то скорректированная стоимость активов должна вычитаться из капитала, что будет оказывать давление на основные нормативы банка. К иммобилизованным активам ЦБ предложил отнести весь непрофильный бизнес банков.
На этом фоне Сбербанк, чья экосистема насчитывает более 40 компаний и сервисов, объявил о масштабной реформе. Крупнейший банк России разделил экосистему на два блока, а e-commerce выделил в отдельный холдинг. По словам участников рынка, к этому Сбер могли подвигнуть не только намерения ЦБ и западные санкции, но и законы бизнеса – модели управления банковскими и небанковскими активами все же разнятся.
Впрочем, государствами накоплен опыт в области защиты конкуренции и прав потребителей в традиционной экономике. Часть этого опыта можно применять и для регулирования экосистем. Это касается прежде всего реакции антимонопольных органов, а также органов по защите прав потребителей на жалобы поставщиков и покупателей в части недобросовестного поведения платформ и экосистем, ценовой и неценовой дискриминации. Но специфика экосистем предъявляет новые требования к регулированию в этих направлениях, считают в Центробанке РФ.
Экосистемы, включающие сервисы финансового посредничества, могут создаваться на базе крупных технологических компаний. Они предпочитают либо партнерство с банками, либо наличие финансового института внутри группы компаний экосистемы. Сможет ли Нацбанк их регулировать?
— Действительно, компании сферы электронной коммерции, телекома также создают экосистемы и начинают предлагать финансовые сервисы. Это повышает конкуренцию и создает альтернативу традиционным банкам. Но требования в сфере финансового посредничества к ним обычно более мягкие, потому что они осуществляют ограниченный круг финансовых операций. Возьмем мобильных операторов, которые сейчас формируют свои экосистемы, в рамках которых предлагают финансовые сервисы. Но для них телекоммуникации остаются основным бизнесом.
В случае принятия специального регулирования в области финансовых маркетплейсов и экосистем будет важно, что поставят во главу угла. Безусловно, следует провести консультации, обсуждения с банками, другими участниками рынка. Надо найти баланс интересов, чтобы избыточное регулирование не погубило все инициативы бизнеса, не ухудшило качество услуг для потребителей и не оказало негативного воздействия на развитие цифровой экономики, — резюмирует Анастасия Лузгина.
Использование данного материала (полностью или частично) в любой форме и любым способом запрещено правообладателем.
