В Минске 18–19 октября 2018 г. прошла Международная конференция «Международное правосудие и укрепление интеграционных процессов». В ней приняли участие судьи международных судов, руководители органов власти государств – членов ЕАЭС, в том числе верховных судов, представители деловых кругов, научного сообщества,
а также практикующие юристы.

Одна из сессий была посвящена основным тенденциям развития права ЕАЭС как инструмента защиты бизнеса. C докладом о проблемах досудебного урегулирования при обращении в Суд ЕАЭС (далее – Суд) выступил Н.Н. Кулеш.

Остается дискуссионной возможность изложить в заявлении дополнительные требования и аргументацию, имеющие существенное значение и не заявленные при обращении в ЕЭК.

Пример 1
Изложенные в заявлении дополнительные требования и аргументация имели существенное значение, и компания не исчерпала возможность урегулировать спор в ЕЭК во внесудебном порядке. Поэтому Суд не принял заявление к рассмотрению. То же произошло при принятии заявления ИП об оспаривании бездействия ЕЭК.

Часть судей с таким подходом не согласились. Их основные аргументы изложила Т.Н. Нешатаева в своем особом мнении в деле «Фольксваген». В частности, заявитель предварительно обратился в ЕЭК, но это не помогло урегулировать конфликт. Таким образом, требование о досудебном урегулировании заявитель выполнил. Никто не запрещает ему изменять доводы после обращения в ЕЭК и до обращения в Суд.

Стороны вправе представлять свои доводы на всех этапах рассмотрения дела. И пока решение не вступило в силу, доводы можно трансформировать. Иначе отсутствовала бы возможность реализовать принцип состязательности. Тенденции в пользу такого подхода появились в практике Суда. Так, в деле «Ойл Марин Групп» Суд указал, что досудебный порядок заявитель выполнил.

Следующий проблемный вопрос – обоснование обращения в ЕЭК. Хозяйствующие субъекты могут оспаривать решения, которые непосредственно затрагивают их права и законные интересы <*>. Поэтому на стадии досудебного урегулирования спора хозяйствующий субъект должен указать, какие именно его права и интересы нарушило решение, действия либо бездействие ЕЭК. Суд не раз обращал на это внимание. Широкая трактовка данного критерия позволяет сделать судебную защиту более доступной.

При этом нужно отличать ситуации, когда заявитель пытается аннулировать решение ЕЭК, предоставившее более выгодные условия его конкурентам. Так, в одном деле заявитель пытался оспорить решение ЕЭК по товару, который не ввозил. Суд не принял заявление к производству, поскольку заявитель не обосновал, как это решение затрагивало его права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Кроме того, хозяйствующий субъект не может ссылаться на нарушение прав неопределенного круга лиц.

Еще один проблемный вопрос – корректное описание спорных действий либо бездействия ЕЭК. Понятие «бездействие» Суд рассматривает максимально широко, что делает судебную защиту более доступной.

В решении по делу Тарасика Суд указал, что в общем смысле неправомерное бездействие – это неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязанностей, возложенных правом ЕАЭС. В частности, оставление обращения без рассмотрения, ответ не по существу. Отрицательный ответ ЕЭК можно обжаловать в рамках иска о бездействии, если испрашиваемые заявителем действия – прямая обязанность ЕЭК, которую нельзя делегировать иным лицам.

Процедура досудебного урегулирования в Суде только начинает формироваться, поэтому есть проблемы с правильным пониманием заявителями норм Статута и Регламента Суда. В первую очередь речь идет о пределах компетенции Суда.

Пример 2
Суд не принял к производству заявление ЗАО «Санофи-Авентис Восток» в части требования не распространять действие решения ЕЭК на товары, используемые заявителем в предпринимательской деятельности. При этом Суд обратил внимание, что не в его компетенции изменять или отменять нормы права ЕАЭС, в том числе исключать их действие в определенных правоотношениях <*>.

Возникают вопросы и с соблюдением трехмесячного срока, в течение которого ЕЭК должна ответить заявителю. Спор можно передать на рассмотрение Суда до истечения указанного срока только по взаимному согласию сторон спора <*>. На практике это положение соблюдается не всегда.

Анализ положений Порядка рассмотрения обращений хозяйствующих субъектов об оспаривании решений ЕЭК, Комиссии Таможенного союза, их отдельных положений или действий (бездействия) ЕЭК <*> показал, что уже сейчас целесообразно:
— выделить и закрепить в п. 11 Порядка круг аргументов по каждому из возможных предметов обращения;
— установить критерии исчерпания досудебного порядка урегулирования спора;
— закрепить возможность заявления дополнительных требований и аргументов на всех этапах рассмотрения спора;
— привести терминологию в соответствие с используемой в Договоре о ЕАЭС, Статуте и Регламенте Суда.

Размещенная на сайте Суда информация содержит формы заявлений для обращения в Суд и требования к ним. Их использование облегчит субъектам хозяйствования жизнь и поможет выработать совместный алгоритм действий заявителя, ЕЭК, Суда.

О барьерах в рамках внутреннего рынка ЕАЭС и путях их устранения рассказал С.В. Савостьян. Департамент функционирования внутренних рынков ЕЭК занимается выявлением и устранением препятствий на внутренних рынках <*>.

Теоретические вопросы препятствий

Первый вид препятствий – это барьеры на пути свободного движения товаров, услуг, капитала, рабочей силы, не соответствующие праву ЕАЭС.

Пример 3
При ввозе и (или) реализации в Беларуси товаров из перечня, утвержденного Указом от 21.06.2007 N 287, и при реализации белорусской продукции растениеводства, животноводства и рыбоводства применяется ставка
НДС 10 % <*>. При ввозе в Беларусь аналогичной продукции, происходящей из стран ЕАЭС, применяется ставка НДС 20 %.
Решение ЕЭК квалифицировало такой подход как барьер. В силу п. 5 ст. 72 Договора о ЕАЭС ставки косвенных налогов во взаимной торговле при импорте товаров не должны превышать ставки для аналогичных товаров на территории государства-члена.

Второй вид препятствий – изъятие. Его предусматривает право ЕАЭС в виде исключения из общих правил функционирования внутренних рынков ЕАЭС.

Пример 4
Беларусь вправе определить в своем законодательстве условия и порядок доступа к производству и обороту алкогольной продукции, табачного сырья и табачных изделий <*>.

Третий вид препятствий – ограничение. Это препятствия, возникшие из-за отсутствия правового регулирования, фактически пробел в праве ЕАЭС.

Считается, что барьер – это недопустимое препятствие, которое необходимо устранить в первую очередь. Изъятие и ограничение – допустимые. Их устранение – долгосрочная цель, которая достигается путем совершенствования права ЕАЭС.

Практические вопросы устранения препятствий

На октябрь 2018 года согласно реестру препятствий в ЕАЭС их было 69.

Созданный в октябре 2016 года информационный ресурс  позволяет предельно просто и быстро обратиться в ЕЭК со своей проблемой.

Для информирования бизнес-сообщества, государств-членов и других заинтересованных лиц Департамент сообщает о поступающих в адрес ЕЭК обращениях государств-членов. Ознакомиться с ними и текущей деятельностью Департамента можно на сайте ЕЭК  и на портале общих информационных ресурсов и открытых данных.

Осветил практические аспекты обращения в Суд К.В. Энтин.

В частности, хозяйствующие субъекты могут обратиться в Суд с исками:

1) о несоответствии решения ЕЭК или его отдельных положений Договору о создании ЕАЭС или иным международным договорам в рамках ЕАЭС;

2) оспаривании действий (бездействия) ЕЭК.

Достаточно широкое толкование Судом бездействия можно объяснить тем, что он опирается на национальную практику, а иск о бездействии – вид иска по оспариванию действий.

Определяя понятие «законные интересы», Суд следует той же логике, что и Суд ЕС. Право ЕАЭС не только наделяет субъекта хозяйствования правами непосредственно, но и, налагая ограничения на действия государств и наднациональных органов, предусматривает их законный интерес в надлежащем исполнении государствами своих обязательств. Особенно если эти обязательства имеют негативный характер (например, запрет на какие-либо действия). В деле «Ойл Марин Групп» Суд пришел к выводу, что хозяйствующий субъект просил осуществить не абстрактный мониторинг, а проверку конкретной нормы, которая давала ему право на льготу. Следовательно, субъект имел законный интерес в проведении мониторинга. Суд также указал, что при проведении мониторинга ЕЭК не следует ограничиваться проверкой формального соответствия законодательства государства-члена праву ЕАЭС. Нужно также учитывать правоприменительную практику.

В ситуации с обращением ООО «Ойл Марин Групп» о бездействии ЕЭК имела место спорная ситуация не с ЕЭК, а с национальными таможенными органами. И обращение в Суд в рамках иска о бездействии позволяет заявителям получить толкование Судом норм права ЕАЭС или добиться защиты ЕЭК.

В Суде одно из главных требований к заявлениям – непосредственная заинтересованность хозяйствующего субъекта. В праве ЕС критерии для исков по оспариванию решений, действий наднациональных органов куда более жесткие:

1) есть срок для обжалования актов – 2 месяца (в ЕАЭС он не устанавливается);

2) заявитель должен доказать, что оспариваемый акт затрагивает его индивидуально, т.е. должны быть какие-то особые черты или особые обстоятельства, выделяющие субъекта из ряда тех, кого затронуло решение.

Таким образом, изначально у хозяйствующих субъектов ЕАЭС более широкие возможности для обращения в Суд.

Статут Суда позволяет оспаривать решения, действия или бездействие ЕЭК, которые влекут нарушение прав и законных интересов хозяйствующих субъектов. Данное требование не относится к приемлемости заявлений – это Суд проверяет уже на стадии рассмотрения спора по существу. Фактически речь идет о прямом действии нормы: она должна предоставлять хозяйствующему субъекту права и законные интересы и быть достаточно четкой, ясной и безусловной (по аналогии с критериями прямого действиями, установленными в практике Суда ЕС).

С докладом о влиянии единого таможенного регулирования в ЕАЭС на развитие практики национальных судов выступила Е.А. Дмитрикова.

Большая часть вопросов таможенного регулирования относятся к наднациональному уровню. В связи с этим национальные таможенные органы и суды столкнулись с необходимостью применения прав ЕАЭС при таможенном регулировании. При этом защита интересов бизнеса, хозяйствующих субъектов требует понятных правил игры и доступного механизма защиты.

Единое таможенное регулирование устанавливает нормы прямого действия, но по факту они касаются административных процедур. А это опять-таки национальные вопросы. И проведение таможенных операций, реализация форм таможенного контроля, взаимодействие с частными лицами – это все вопросы административных процедур.

На практике национальным судам пришлось спорить с таможенными органами, разделять виды таможенных процедур. Так, таможенные органы рассматривали заявление о возврате излишне уплаченных таможенных пошлин как административную процедуру в рамках закона об обращениях. В результате срок рассмотрения удваивался.

Кроме того, в судах периодически возникают вопросы с формальной определенностью и толкованием терминологии. Так, в одном из дел судья, не обнаружив в КоАП России определение транспортного средства, пришла к выводу, что транспортное средство не может быть предметом правонарушения. И доводы, что данное понятие содержит Таможенный кодекс России, эффекта не дали.

В свою очередь, нарушение формальной определенности – всегда риск нарушения равенства перед законом. Так, в новом российском Законе о таможенном регулировании появилась норма, устанавливающая, что положения актов законодательства России о таможенном регулировании и иных ее правовых актов в этой сфере должны формулироваться таким образом, чтобы каждое лицо точно знало, какие у него есть права и обязанности, какие действия, когда и в каком порядке следует совершать. Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности толкуются в пользу заинтересованных лиц. Никого нельзя привлечь к ответственности за нарушение, если его причиной стала неясность правовых норм.

Важную роль играет активная позиция суда, который разрешает вопрос о допустимости применения напрямую права ВТО. Показателен случай, когда хозяйствующий субъект рассчитывал на ставки, которые вытекали из обязательств в соответствии с перечнем уступок. В то же время таможенные органы настаивали, что если нет наднациональной нормы, надо обращаться в ЕЭК и при необходимости в Суд. В результате национальный суд принял на себя ответственность и со ссылкой на Венскую конвенцию напрямую принял решение о возможности применения права ЕАЭС. Верховный Суд России поддержал это прогрессивное решение.

Доступность механизма защиты

Постановление Пленума Верховного Суда России от 12.05.2016 N 18 «О некоторых вопросах применения судами таможенного законодательства» определило, что суды должны принимать решения с учетом актов Суда.
Суды так и делают.

В свою очередь, хозяйствующим субъектам приходится выбирать, идти в национальный суд или Суд.
С одной стороны, национальный суд привычнее. С другой – есть проблема сопряжения отраслевого национального процессуального законодательства и положений Статута, Регламента Суда.

И вполне можно понять мнение, что идти в Суд нет смысла – вряд ли дело пересмотрят. Цель хозяйствующего субъекта не обжаловать решение ЕЭК, а восстановить нарушенное право. Чтобы обеспечить единообразие, целесообразно ориентировать национальные суды на необходимость восприятия практики Суда.

Некоторые участники конференции отметили, что ключевая проблема – отсутствие в национальных процессуальных кодексах решения Суда как основания для пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам.

Основной вывод конференции озвучил М.Л. Гальперин. В частности,  успешность Суда во многом зависит от того, насколько его практику перенимают национальные суды. Когда суды общей юрисдикции для обоснования и подкрепления своей позиции ссылаются на решения наднациональных судов, это усиливает национальную судебную систему в диалоге с законодательной и исполнительной властью. Иначе говоря, во многом залог успеха и взаимодействия национальной и наднациональной судебной системы – судейский диалог.